"Морской дракон" - 53

Странную картину довелось нам наблюдать после спуска аквалангистов в воду. За первым пловцом, от­правившимся к точке, отстоявшей примерно на де­сять метров от корабля, остался широкий, более чем полуметровый шлейф из застрявших подо льдом бе­лых пузырьков отработанного воздуха. Внезапно из середины ледяного покрова вылетел кверху кусок льда, затем из-под воды высунулся какой-то темный предмет. Большая часть находившегося подо льдом воздуха мгновенно вырвалась наружу через образо­вавшуюся лунку.

— Бьюсь об заклад, тяжело досталось его голо­ве! — заметил я сухо.

— Нет, сэр, это его фотоаппарат, — поправил ме­ня наблюдатель. И это действительно было так. Вско­ре надо льдом появилась голова в шлеме и маске, а высунувшаяся рука развела волну. Каждый из трех аквалангистов поочередно проделал то же самое.

После этого Гленн собрал свою команду в откры­той воде у борта корабля и взял надежный пеленг на ближайшую кромку полыньи. Они нырнули один за другим и исчезли из виду; следом за ними тянулись три белых шлейфа из воздушных пузырьков, причуд­ливо растекающихся в стороны. Сначала в течение не­скольких минут оставленные ими следы шли прямо по намеченному маршруту, затем стали заметно от­клоняться в сторону, и я беспокойно заерзал на своем месте.

Пройдя чуть более половины пути до белой опра­вы полыньи, Гленн сделал остановку, пробил отвер­стие, просунул в него голову и сверил направление. Он еще не успел значительно отклониться от курса, но тем не менее внес поправку и поплыл прямо к кромке. Пузырьки воздуха дошли до края полыньи, немного растеклись в стороны и перестали появляться вновь. Мой взгляд метнулся к подручному, обеспечивавшему действия водолазов сверху. Он продолжал тра­вить линь. Аквалангисты вошли уже под кромку тя­желого льда и все больше удалялись от нее.

На палубе и мостике воцарилась полнейшая тиши­на. Мысленно каждый из нас снова представил себе эти колоссальные подводные нагромождения массивных льдов. Среди них находились сейчас наши това­рищи. Тянувшийся к ним сигнальный конец почему-то показался мне ничтожно слабым. Как можно наде­яться с его помощью извлечь из-подо льда этих креп­ких парней? А что если линь зацепится за какое-нибудь препятствие?

Я, конечно, ни единым словом не выдал своих опа­сений. Командиру приходится оставаться наедине со своим страхом. С каждой минутой становится все тяжелее и тяжелее отсчитывать время. Все больше и больше вытравляется линя. Я предупредил аквалангистов, чтобы они не уходили под паковый лед дальше чем на пятнадцать метров от кромки. Но я знал так­же и то, что им трудно определить расстояние. Без специального водолазного костюма в этой ледяной воде с температурой два градуса ниже нуля человек вообще погибнет через несколько минут. Находя­щиеся под тяжелым льдом люди практически не мо­гут рассчитывать сейчас на помощь извне, если она и потребуется им.

Взгляд мой упал на Арта Моллоя. Стоя на кор­мовой палубе, он определял высоту солнца с по­мощью теодолита. С удовлетворением отметил я, что Эл Бёркхалтер, предупрежденный, что это последнее определение местоположения корабля на ближайшие два дня пути к Северному полюсу, сделал все возмо­жное для обсервации. Когда закончится наша стоянка на поверхности и «Сидрэгон» двинется дальше, нам нужно будет постараться наверстать время, чтобы войти в график.

Уолт Уитмен занимался измерением температуры воды на различных глубинах. Он опускал в полынью свой специальный батитермограф для того, чтобы тот вычертил термоклину точнее, чем мог это сделать установленный на борту корабля прибор. Я подумал, какими бы мы были наивными людьми, если бы за­хотели обмануть этого серьезного ученого и заста­вить его опускать свой прибор рядом со сливаемой за борт теплой водой. Но Уолт слишком хорошо раз­бирался в делах подводной лодки, чтобы попасться на эту удочку.

Прямо передо мной гидроакустик Харлоу начал опорожнять свою «мухоловку». Я попросил показать мне одну из сеток планктоноуловителя, но тут же от­казался от осмотра: мельчайшие живые организмы были слишком малы, чтобы их можно было хорошо рассмотреть без достаточного увеличения.

— Эти сетки выглядят так, словно их окрасили не­задолго до того, как опустить сюда, — сказал я в не­доумении.

— Когда мы их опускали, все они были чистыми,, но я не могу с уверенностью сказать, что это такое,— ответил старший гидроакустик.

— Ладно, в холодильнике эти организмы сохра­нятся долго; такая мелочь не оставила бы даже и за­паха в супе, — заметил я и снова повернулся в сто­рону кромки пакового льда, под который ушли аква­лангисты.

Находившиеся на палубе матросы, продрогнув на ледяном ветру, дувшем со скоростью более трех мет­ров в секунду, притоптывали ногами и похлопывали рукавицами. Казалось, мы прождали целую вечность, прежде чем наступил момент подать водолазам сиг­нал о возвращении на корабль. Каждые пять минут подручный дергал за конец и принимал ответное по­дергивание. И вот наконец он подал сигнал о возвра­щении. Однако ответа не последовало. У меня пере­хватило дыхание. Еще один сигнал, и снова длинная пауза. Наконец подручный почувствовал один рывок спасательного конца: «У меня все в порядке». Онихотели остаться там!

Но я не разрешил, и сразу же из-подо льда появи­лись и повернули к кораблю три белые пузырчатые полосы.

Несколько позже, спустившись уже вниз и ожидая, когда закончатся приготовления к погружению кораб­ля, я попросил Тленна, снимавшего с себя доспехи, поделиться своими впечатлениями. Его восторг был неописуем.

— Командир, там внизу восхитительно, просто вос­хитительно! Вы не поверите этому! Нам удалось сде­лать несколько великолепных снимков1 Я уверен, что это так!

Он не переставал повторять то же самое и потом, рассказывая о подробностях своего плавания. Они, не­сомненно, добились большого успеха, и мы скоро уви­дим отчетливые фотографии последних укромных уголков в царстве тюленей и рыб, в которое вторгся человек.

• Вперед