К югу от линии - 20
- Опубликовано: 01.04.2011, 07:28
- Просмотров: 198415
Содержание материала
Но сейчас он счел за лучшее промолчать, потому что, как и капитан, терпеть не мог загадок. Конечно же, дело прежде всего в гирокомпасе. Когда выключился ток, этот точнейший, но весьма капризный прибор, перестал работать, как, впрочем, и все остальные. Но в отличие от других агрегатов, которые тут же закрутились в полную силу, как только возобновилось питание, гирокомпасу понадобилось еще какое-то время, чтобы выйти на меридиаи. Пока этого не случилось, на приборы ориентации полагаться было нельзя, поскольку от гнроскопного волчка, вращающегося со скоростью тридцать тысяч оборотов в минуту, ко всем компасам шли репитеры. Когда он встал, стрелки соскочили с истинного меридиана и стали указывать магнитный. Это, конечно, не лишало ориентации, поскольку можно было рассчитать поправку, но локатор самое большее будет давать немного искаженную картину. Пусть практически это ничем не грозит судну и отнюдь не делает его более уязвимым в шторм и туман, но, таков закон моря, на борту все должно находиться в идеальном порядке.
Шимановский понимал своего капитана, а, как говорят французы, понять значит простить.
— Чего молчите? — вновь буркнул Дугин и, не выдержав грустного, чуть укоризненного взора, отвернулся,
— Жду разрешения произвести осмотр пульта.
— Разбирать будете?
— Если придется.
: — И, конечно же, попросите остановить пароход? Надеюсь, этого не потребуется, Константин Алексеевич, разрешите переключить управление на ЦПУ?
— Тогда валяйте, — устало отмахнулся Дугин. — Потому что останавливаться мне никак невозможно.
Всякий раз, когда он сталкивался с этим рыженьким щуплым человечком, похожим на рано состарившегося мальчика, у него почему-то пропадала охота спорить. Бросив из-под насупленных бровей взгляд на подволок, где над штурвалом покачивался лимб главного компаса, Константин Алексеевич взял бинокль и вышел на площадку.
— Когда устраните неполадки, прошу не забыть про тифон.
— Досталось? — виновато спросил Беляй, как будто это он, а не Дугин ни за что ни про что отчитал электромеханика. — Ничего не попишешь, «Оймякон» ждет, Петя!
Тот молча дернул плечом и склонился над сумкой, где в кожаных гнездах покоились всевозможные отвертки, пассатижи, безотказные монтерские резаки, выточенные из ножовки и любовно обернутые изоляцией.
Работал Петр Казимирович ловко, быстро и почти бесшумно, ничем не мешая ни штурманам, ни матросу Пете, который встал у штурвала, когда автоматику пришлось отключить.
— Докопался, где собака зарыта? — полюбопытствовал Беляй, заметив, что электрик поставил на место панель и навинтил болты.
— Ничего не понимаю... Остается только две возможностн: либо случайность, либо какая-то незамеченная утечка.
— Случайность? — с сомнением переспросил Беляй. — В сложных системах, где сотни тысяч деталей, такое возможно, — кивнул Шимановский, — но мне почему-то кажется, что здесь утечка. Придется облазить все дыры.
— Трюма? — насмешливо поинтересовался Беляй, вспомнив старую курсантскую покупку, когда неопытного «салагу» посылали в трюм за потерянной искрой.
— И трюма, на всякий случай, — на полном серьезе ответил Шнмановский. — Чем черт не шутит, вдруг где-то что-то замкнулось на корпус.
— Прежде чем лезть в этот дурацкий аварийный лаз, проверьте у радистов, — посоветовал Мирошниченко, который и сам избегал лишней работы и других от зряшных усилий по-дружески предостерегал. — А то вываляетесь в грязи, да в паутине, а толку нисколько. У Михалыча же полно всяческих причиндалов. Свободно могла перегорсть какая-пибудь малюсенькая проволочка.
— На пароходе нет ни грязи, ни паутины, — категорическим тоном, но с улыбкой, так что все можно было принять за шутку, поправил Беляй.
— Так значит, ржа, — стоял на своем третий помощник.
— А уж это откровенная клевета. Утверждаю, как старпом, — Беляй тронул свою цепочку. — Потому что не забываю своевременно производить окраску.
— Знаем, знаем, — рассмеялся третий, — зачем нужен пароход? Второй помощник говорит, чтобы возить грузы, а старпом — чтобы красить. Так? Старая хохма. За нее даже на привозе не подают. Пошукайте лучше у радистов, Казимирович.
— Думаю, они и сами в своем хозяйстве разберутся, — Шимановский методично собрал инструменты. — А вот у деда я, пожалуй, помощи попрошу, потому что вдвоем с Пашей нам никак не управиться
Шимановский знал, что пока не выяснится причина вчерашнего инцидента, капитан не успокоится. Да и его самого не перестанет точить забота. Для загадок на борту нет места. Оставалось продолжать поиски.
— Приветствую вас, Василий Михайлович, — сказал Шимановский, появляясь в радиорубке. — Как живете-можете?
— Жить-то можно. Связи только никакой нет.
— Погода?
— А то ж шо? Як ножом отрезало.
— И «Оймякон»?
— Та не, он близко, балакаем помаленьку. Ихний маркони тоже жалуется, что ничего не слышит. Вот же циклон, клятый!
— А так у них в порядке?
— Без изменений, шторма ждут. А у вас шо?
— Никак не найдем, — Шимановский присел на кончик кушетки, на которой стоял разобранный магнитофон. — Может, что по вашей части?
— Ни, — радист залился добродушным, почти беззвучным смехом. — Тут же все на виду, смотрите.
— Вы бы сами взглянули для очистки совести.
— С радостью, только трошки попозднее. А то меня Москва зачем-то вызывает. Через пять минут прием.
— Выходит, есть все-таки связь?
— Та разве то связь? — Шередко брезгливо наморщил нос. — Передали на якой-то пароход, а те доложили дежурному. И де я буду шукать того дежурного? Может, и его уже не слыхать, — он озабоченно взглянул на часы и надел наушники.
Шимановский понимающе кивнул и поднялся с кушетки. Радисту действительно было не до него. Многоступенчатый радиомост, когда сигнал передается с судна на судно, дело крайне ответственное и нервотрепное. Ошибки при передаче возрастают почти в геометрической прогрессии.
Радист из московского радиоцентра, взявший операцию с «Оймяконом» под свой контроль, с пяти утра по местному времени не мог связаться ни с одним из трёх опекаемых судов. Потеряв надежду пробиться через свирепейшую магнитную бурю, он запросил ЭВМ о всех находящихся в зоне пароходах и установил в конце концов связь с дежурным.
Дежурство в определенном районе мореплавания обычно несут по очереди наиболее опытные радисты. В их обязанность входит обеспечить связь между судами и берегом. Каждая радиограмма должна найти своего адресата и, по возможности, без потерь информации. В наиболее ответственных случаях дежурный может взять на себя командование над всеми радиостанциями и выстроить с их помощью радиомост большой протяженности. Именно так и пришлось поступить Шередко, когда он, будучи дежурным, помог центру найти танкер «Щорс», пропавший для связи в районе пресловутого Бермудского треугольника. Теперь ему самому неожиданно выпала роль разыскиваемого. Из радиотелеграфии дежурного выяснилось, что «Лермонтова» в течение сорока минут сумел обнаружить начальник радиостанции теплохода «Заря коммунизма», идущего из Бостона в Рио.
Этому современному сухогрузу типа «Ро-ро» с горизонтальной разгрузкой и назначено было стать последним связующим звеном радиоцепи в восемь тысяч морских миль. В радиограмме пароходства значилось:
КАПИТАНУ Т/Х ЛЕРМОНТОВ ТЧК ВО ИЗМЕНЕНИЕ ПРИКАЗА СОПРОВОЖДАТЬ Т/Х «ОЙМЯКОН» СЕУТУ ЗПТ ПРЕДЛАГАЮ СОПРОВОЖДАТЬ ДО ПОДХОДА Т/Х «РОБЕРТ ЭЙХЕ» ТЧК СРОКИ ЗАХОДА ПОРТЫ ИТАЛИИ ОСТАЮТСЯ БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ ЗПТ ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ ТЧК БОРОВИК
От себя Мелехов передал начальнику рации Шередко Следующее:
РАД НОВОМУ СЛУЧАЮ СОВМЕСТНО ПОРАБОТАТЬ ТЧК ЕЩЕ РАЗ СПАСИБО ПОМОЩЬ РОЗЫСКАХ «ЩОРСА» ТЧК ВСЕГДА ТВОИМ УСЛУГАМ МЕЛЕХОВ МОСКВА-РАДИО.
Шередко отстучал слова ответной благодарности. Он был явно польщен и даже покраснел от избытка чувств. Немногие радисты могли похвастаться личной благосклонностью Москвы-радио.
В превосходном настроении он перепечатал сообщение для Дугина и вышел на площадку, где возле пеленгатора стоял с биноклем в руке озадаченный капитан.
— Очень мило, — сказал Дугин, прочитав текст. — Сроки остаются без изменения! Сутки я уже потерял и еще потеряю, как минимум, сутки. Что они там, белены объелись на Ласточкина?.. Установите связь с «Робертом Эйхе», Василий Михайлович!
— Попробуем, — Шередко по привычке склонил голову к плечу. — Хозяин — барин, Константин Алексеевич. Как-нибудь выдюжим.
— Вы это о чем, собственно? — капитан подозрительно покосился на радиста.
Шередко указал на радиограмму.
— Сроки.
— Не вам обсуждать приказ начальника пароходства, — проникновенно, словно набедокуревшему ребенку, объяснял Дугин. — Да и не мне, — добавил он сухо, как бы принимая на себя долю чьей-то вины. — Лучше свяжитесь с «Эйхе», — он вдруг улыбнулся несколько смущенно. — Знают, небось, что есть у нас кое-какие резервы, вот и требуют. А что? Правильно. Пошли завтракать, — бросил он, заглянув в рубку.
* * *
— Прошу разрешения, — Шимановский помедлил на пороге кают-компании и, не дожидаясь ответа, шагнул к столу. — Приятного аппетита.
— Пожалуйста, — с нарочитым запозданием, в котором сквозило неодобрение, ответил капитал.
Несмотря на твердый характер, Шимановский был ему, в общем, симпатичен. Дугин уважал независимость, если она не бросала вызов внешним проявлениям моряцкого быта, равнозначный в глазах капитана непререкаемому табу. Пусть на «Лермонтове» нет табльдота, но это не значит, что каждый может заявляться в кают-компанию в рабочей одежде. Он и сам занят не меньше других, но все же нашел время переодеться к завтраку в свеже-накрахмаленную сорочку. Отчего же Шимановский не переменил свою кошмарную спецовку? Или эта фифа Аурика, которая позволяет себе садиться за стол в белом халате?