Тверская слава Российского флота - 42

***

Авиационная группа, выделенная для удара по крейсеру, состояла из 131 самолета. Пикирующие и топмачтовые бомбардировщики, штурмовики, истребители - четыре рода авиации! Все они должны были сосредоточиться над целью в короткий отрезок времени - пять-семь минут. Это заставляло зенитную артиллерию стрелять в разные стороны по самолётам, идущим и на высоте три тысячи метров, и на бреющем полете, и на промежуточных высотах. Сверху пикирующие бомбардировщики низвергаются почти отвесно. Внизу, над самой водой, стремительно несутся на цель топмачтовые бомбардировщики. Между ними проносятся в разных направлениях штурмовики, а с боков «змейками» и зигзагами снуют истребители.

Три эскадрильи пикировщиков подходили с трёх разных высот и с трёх разных направлений. Внутри эскадрильи рассредоточивались по звеньям, каждое из которых также имело свою высоту. Эффективность зенитной артиллерии военно-морской базы Котка должна была в результате резко снизиться.

Группа получилась объединённой из полков трёх дивизий: минно-торпедной, штурмовой и истребительной.

-  В воздухе старший вы! - сказал мне Жаворонков. - Взлетаете по сигналу штаба ВВС. У каждого полка своё расчетное время вылета, но вы собираете в воздухе всю группу и ведёте на цель. Над целью действуйте согласно разработанной схеме удара.

Полковник Михаил Ефремович Литвин, начальник оперативного отдела штаба ВВС Балтийского флота, ознакомил нас со схемой и плановой таблицей, указал время действий на этапах маршрута и направления заходов.

Удар был задуман отлично. 131 самолёт поднимался в воздух и шёл в район цели! Подобного у нас ещё не было за все три года войны. Большие операции бывали на сухопутном, но не на мор-скОм направлении.

Утром 16 июля 1944 года наш аэродром наполнился гулом моторов. Кроме 12-го бомбардировочного полка здесь стоял ещё и 14-й гвардейский истребительный полк, выполнявший задачи прикрытия и сопровождения. Командовал полком тогда подполковник, впоследствии генерал-майор, Герой Советского Союза Павел Иванович Павлов.

Для непосредственного прикрытия Павлов приставил ко мне почти постоянного моего «телохранителя» майора Кудымова, героя испанских событий, боёв у Халхин-Гола и в Финляндии, и молодого летчика лейтенанта Дуравина.

-  Смотри! - напутствовал он Дуравина. - Головой отвечаешь! Кудымову никаких напутствий не требовалось. Он так выполнял свою задачу, что это вызывало у всех чувство благодарности.

Дуравин, несмотря на молодость, уже имел на своём счету несколько сбитых самолетов, однажды был подбит и сам. Напутствие командира полка он понял в прямом смысле.

-   Решил:  в случае чего, тараню какого-нибудь фашиста -и всё! Один конец! - признался он мне через годы, когда мы снова  встретились  по службе. Дуравин  был  уже  не лейтенантом, а подполковником.

В том налёте на Котку он буквально «приклеился» к моему хвосту, шёл чуть ли не в кильватер. Против любой атаки вражеского истребителя он был бы действительно надёжным щитом, но только на одну атаку. При первой же пущенной ему вдогонку огневой струе его самолет задымил бы и... прощай, защита!

-  Ястреб-три! Оттянись назад! - радировал ему потом в воздухе   Кудымов,   но   молодой  лётчик  считал,   что   это   радируют не ему, что есть какой-то другой Ястреб-3, он же не ястреб, он Дуравин.

В пылу боевого усердия молодой истребитель забыл, что летчиков по радио вызывают только позывными.

Пришло время нашего вылета. Вереница «ПЕ-2» по освобожденной от машин и людей рулёжной дорожке быстрым потоком устремилась к линии старта. На узкой взлётной полосе два «ПЕ-2» размещались с трудом: один прижимался к левому краю, другой, немного в пеленге, к правому. Третий самолёт стоял сзади, ожидая их взлёта. Поднимались в воздух парами, это значительно сокращало время вылета всего полка.

Прошло не более пяти минут после подъёма первого самолёта, как весь полк был уже в воздухе. Лётчики спешили занять свои места для сопровождения пикировщиков.

Вылет последнего самолёта с нашего аэродрома служил дополнительным сигналом для взлёта штурмовиков, аэродром которых был западнее, так что они могли не торопиться.

На высоте тысяча метров мы прошли над Копорьем и Котлами. Половина, самолётов Степаняна уже взлетела. Им предстояло лететь сначала вслед за нами, а потом, перед целью, по сигналу, переданному с нашего самолёта, вырваться вперёд для атаки зениток.

Нельсона Степаняна сопровождал истребительный полк Ми-роненко. Четыре авиационных полка, - бомбардировочный, усиленный «бостонами», штурмовой и два истребительных, - построившись большой колонной, растянувшейся почти на десять километров, широким фронтом двинулись к Котке.

***

11-й гвардейский истребительный (по счёту уже пятый) полк, выделенный для «расчистки воздуха», шёл самостоятельно, выпрямляя маршрут.

Не допустить к нашей группе истребители противника было непростой задачей. В воздухе невозможно установить заслон наподобие сети. Немецкие истребители где-то могли прорваться и подойти к бомбардировщикам, чтобы помешать им выполнить задание. В этом случае разделаться с ними должен был наш эскорт.

Мы прошли Кургальский риф и курсом на северо-залад продолжали двигаться дальше, через остров Лавенсаари. Постепенно набирали высоту.

Севернее Гогланда вышли на меридиан Котки. Цели ещё не было видно, до неё оставалось километров пятьдесят. Впереди запестрело множество мелких островков. Мы знали, что на них стоят зенитные орудия, вытянувшие свои жерла нам навстречу. Эту смертоносную зону нужно было преодолеть.

Впереди справа выделялся большой остров Киркиомаансаари, за ним на севере - Куутсало и почти прямо по курсу остров Ранкин. На траверзе его всей воздушной эскадре предстояло разойтись группами, чтобы налететь на цель с разных сторон и с разных высот.

- «Ураган»! - последовал условный сигнал с нашего самолёта.

Часы показывали 16 часов 50 минут.

Ведущий первой группы «Ил-2» старший лейтенант Попов, получив сигнал, начал противозенитный манёвр и повёл свою шестёрку на цель. Снижаясь крутым планированием с высоты тысяча триста метров до трёхсот и развернувшись на боевой курс 40 градусов, он с ходу в 16 часов 51 минуту атаковал две батареи на островах Халансаари и Тиутинен.

Вторая группа штурмовиков во главе с капитаном Борисовым нанесла удар по четырём батареям в районе самой Котки. Попутно досталось и двум батареям малокалиберной зенитной артиллерии.

Это был первый эшелон штурмовиков. Вслед за ними две группы второго эшелона начали атаку своих целей и до 17 часов забрасывали батареи бомбами, одновременно обстреливая их из пушек и пулемётов.

Характерны цифры израсходованных боеприпасов: осколочных авиабомб весом два с половиной, десять и двадцать пять килограммов - 1248; реактивных снарядов - 92; пушечных снарядов - 4600; патронов крупнокалиберных пулеметов - 8800.

Вот чем ответили наши штурмовики на три тысячи выстрелов в минуту, которые производили зенитки противника.

В 16 часов 52 минуты на «Ниобе» посыпались первые бомбы пикирующих бомбардировщиков. Подойдя на высоте три тысячи метров с боевым курсом 40 градусов и спикировав до высоты две тысячи под крутым углом, первое же звено залпом накрыло крейсер. «Ниобе» сразу же окутался густым облаком дыма. Первые попадания двух бомб (фугасных, по двести пятьдесят килограммов) с ведущего звена видели экипажи последней группы штурмовиков.

Через минуту на крейсер сбросила бомбы вторая эскадрилья капитана Барского, зайдя веером на различных боевых курсах. Я вёл первую эскадрилью.

Точное количество прямых попаданий установить не удалось из-за возникших на корабле пожаров. Всё заволокло дымом. Как потом подтвердили и данные противника, прямо в «Ниобе» угодило больше десятка бомб. Много разорвалось возле самого борта. Они тоже дали немалый эффект.

Ведущий группы топмачтовых бомбардировщиков подполковник Пономаренко и шедший вслед за ним капитан Тихомиров, выйдя в атаку через шесть минут после нас, увидели, что броненосец уже сильно повреждён и полузатонул с креном на левый борт до 40 градусов.

Полковник Пономаренко решил нанести завершающий удар и лёг на боевой курс со своими ведомыми. Капитану Тихомирову, ведущему второго звена, в такой обстановке уже не было смысла тратить свои бомбы на разбитый крейсер. Он перенёс удар на транспорт, стоявший неподалёку у стенки.

За подполковником Пономаренко пошли лейтенанты Шилкин и Сачко. Последний удар был нанесён в 17 часов 00 минут с высоты тридцать метров на скорости пятьсот километров в час с боевым курсом 90 градусов.

По наблюдениям лётчиков-истребителей и самолёта-разведчика, Пономаренко и Сачко добились прямых попаданий бомб в среднюю и кормовую части корабля.

Лейтенант Шилкин погиб. Он был сбит на боевом курсе.

В 17 часов 02 минуты от цели отошёл последний самолет из группы прикрытия - истребитель «ЛА-5», взяв курс на свой аэродром.

Противник оказывал противодействие главным образом огнём зенитной артиллерии. Истребители его не смогли подойти к району цели. Два топмачтовика вражеские зенитчики сбили, некоторым были нанесены повреждения.

На крейсере от наших бомб произошло несколько взрывов. Последний из них сопровождался огромным столбом чёрного дыма. «Ниобе» был уничтожен. Место, где он стоял, неглубокое. Крейсер сел на грунт. Надстройки и башни остались над водой, но повреждения были так велики, что о подъёме и восстановлении корабля не могло быть и речи.

Судя по данным «Джена» - английского справочника по боевым кораблям, примерно через год финские водолазы распилили «Ниобе» на части и что можно - извлекли. Остальное покоится на морском дне...

В книге «Война на море» немецкого адмирала фон Ругге в одной из последних глав с весьма характерным названием «Конец на Балтике» тоже упоминается о гибели крейсера «Гелдер-ланд», или «Ниобе».

Отдельно хочется подчеркнуть весьма характерное обстоятельство. Несмотря на то что крейсер находился в порту, сравнительно недалеко от жилых кварталов города, ни одна бомба не упала на крыши домов!

Этот факт был отмечен и финнами, армия и флот которых тогда воевали против нас на стороне гитлеровской Германии. Даже они оценили его как проявление высокого гуманизма наших лётчиков. Вечером Жаворонков позвонил по телефону, поздравил с успехом,

22 июля 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР группа офицеров авиации Военно-морского флота была награждена Золотыми Звёздами Героя Советского Союза. Отдельным Указом мне присвоили это звание вторично.

В.И. Раков. «В авиации - моя жизнь»

• Назад
• Вперед