Чужая война часть 1 - 15

Когда время истекло

Александр Хейг (бывший Государственный секретарь США) страдал от смены часовых поясов, Маргарет Тэтчер была полна решимости, а аргентинская политическая машина, казалось, застряла на переднем плане. Жесткие люди хунты думали, что англичане блефуют. И все это время Оперативная группа двигалась на юг.

Вторжение на Фолкленды загнало американцев в ловушку дилеммы, которую они сами же и создали. Как и британцы, они привыкли к мужественности хунты и не рассматривали вторжение на острова как непосредственную угрозу. Было признано, что хунта была слабым правительством, страдающим от упадка экономики и низкой степени народного одобрения, но отчеты разведки, достигшие Вашингтона, какими бы они ни были, не содержали признаков готовящейся военной авантюры. Фолкленды ни в коем случае не были «нашей собственностью», как позже заметил генерал Александр Хейг, тогдашний госсекретарь. Главной заботой Соединенных Штатов в латиноамериканских делах была Центральная Америка, область бесконечных проблем прямо у их собственного порога. В борьбе с распространением левых режимов аргентинцы были полезными союзниками — ярыми антикоммунистами, говорящими по-испански и способными предоставить войска для таких задач, как обучение базирующейся в Гондурасе оппозиции сандинистам в Никарагуа.

Могущественный «друг» Аргентины.

Придя к власти в начале 1981 года, администрация Рейгана отбросила критерии прав человека своего предшественника ради политической респектабельности среди своих друзей. Аргентину снова приветствовали. Началась двусторонняя торговля между генералами и другими высокопоставленными лицами: Galtieri (Гальтиери) нанес два визита в Вашингтон; В Буэнос-Айрес отправились генерал Vernon Walters (Вернон Уолтерс), «устранитель проблем» президента, генерал David Meyer (Дэвид Мейер), начальник штаба сухопутных войск, и г-жа Jeane Kirkpatrick (Джин Киркпатрик), посол ООН. Еще одним заметным посетителем незадолго до вторжения был Thomas Enders (Томас Эндерс), помощник государственного секретаря по делам Латинской Америки. Он встретился с Галтьери и доктором Коста Мендес, министром иностранных дел, и был проинформирован о переговорах по Фолклендским островам, но остается неясным, насколько далеко он зашел в британском призыве сохранять прохладу в ситуации, пока продолжаются переговоры. Позже он сказал британскому послу, что аргентинцы вели себя несколько уклончиво, но не создавали у него впечатления, что они намерены предпринять что-то радикальное.

Хотя Хейг летал и в Лондон, и в Буэнос-Айрес, его усилия по предотвращению Фолклендской войны 1982 года оказались тщетными.

Когда сэр Николас Хендерсон, британский посол в Вашингтоне, вечером 31 марта сказал Хейгу, что вторжение неизбежно, это стало чем-то большим, чем неожиданностью. Это был шок, способный нанести серьезный ущерб новым латиноамериканским отношениям. Если дело дойдет до войны, США, возможно, придется выбирать между своими латиноамериканскими друзьями и их самыми надежными союзниками в Европе, британцами. Аргентинцы явно нарушили верховенство закона, а хунта была исключительно отвратительным режимом, убившим тысячи собственных граждан, но, тем не менее, аргентинское дело было запутано во всей сложной проблеме латиноамериканской национальной идентичности и самоуважения.

Генерал Хейг без устали курсировал между противоборствующими лагерями в бесплодных попытках предотвратить войну.

Слева: с мрачным лицом говорит прессе у дома № 10 на Даунинг-стрит 12 апреля в сопровождении министра иностранных дел Пима: «Время ускользает от нас».

Справа: на следующий день снова разговаривал с репортерами на базе ВВС Эндрюс недалеко от Вашингтона;

Первым американским шагом была попытка ходатайства. По просьбе миссис Тэтчер Рейган позвонил Галтьери и предупредил его, что последствия вторжения будут катастрофическими. Было слишком поздно. Тогда, как и позже, Галтьери не смог отступить от пропасти. Аргентинская политическая машина обладала только поступательным движением, и даже угроза потери американской поддержки не могла остановить это неумолимое движение.

В течение нескольких дней политическая машина Вашингтона пребывала в некотором беспорядке.Латиноамериканцы, такие как г-жа Киркпатрик и Эндерс, встретили сильное сопротивление тому, чтобы принять сторону против аргентинцев. Оба вызвали гнев британцев, пообедав с послом Аргентины в Вашингтоне в ночь вторжения.

После того, как обсуждался визит вице-президента Джорджа Буша в Буэнос-Айрес, Хейг остановился на дипломатическом приеме, который он изучил, работая помощником Генри Киссинджера в качестве «челнока». Он будет использовать американское влияние в попытке беспристрастного посредничества. Только у него был необходимый вес и опыт, чтобы сделать это эффективным. Рейган согласился, и Хейг со своей командой вылетел в Лондон 8 апреля. С самого начала и до самого конца всех переговоров (в ООН в мае, задолго до того, как Хейг сдался) переговорный документ оставался в основном одним и тем же. Он состоял из трех пунктов:

1 Отход обеих сторон с островов и их окрестностей, что означало бы, что британская оперативная группа будет держаться на расстоянии.

2 Установление временной власти на островах.

3 Переговоры о статусе островов до даты, которая будет установлена.

Слева: Генерал Хейг с генералом Гальтьери в Буэнос-Айресе 18 апреля, когда время быстро истекало;

Справа: на экстренном заседании ОАГ 26 апреля слушали разгневанного Коста Мендеса, обвиняющего США в британской предвзятости.

Восстановить британское правление

Британская позиция, изложенная г-жой Тэтчер в парламенте, заключалась в том, что британское правление должно быть восстановлено, аргентинские войска должны быть выведены, а островитянам разрешено осуществлять свое право на самоопределение. Большая часть оперативной группы с двумя авианосцами уже вышла из Портсмута. Несмотря на готовность Британии принять посредничество США, прием в доме № 10 был несколько прохладным. Британский чиновник уже сообщил американским корреспондентам в Лондоне, что правительство потрясено тем, что администрация Рейгана выбрала нейтралитет в борьбе между своим ближайшим союзником и фашистской диктатурой.

Миссис Тэтчер узнала в Хейге своего друга, которого она постоянно увещевала: «Не будь таким неуклюжим, Эл», — когда она обсуждала с ним американский план. Она хотела вернуть острова под британское правление и была готова пойти на войну для достижения этой цели. Это, как знали и Хейг, и она, отчасти было переговорной позицией. Первой целью был уход аргентинцев, и давление для этого возрастало по мере того, как флот, медленно бороздя южный океан через остров Вознесения, приближался к месту назначения.

Министр иностранных дел Аргентины Коста Мендес наслаждается редким моментом спокойствия в напряженные дни дипломатических маневров. Он категорически не верил, что британцы пойдут на войну.

Хейг вылетел в Буэнос-Айрес 9 апреля с сообщением, что Великобритания действительно пойдет на войну и оперативная группа не была блефом. Еще до его прибытия в Лондон британцы объявили вокруг островов 200-мильную запретную зону, в которой они могли считать себя свободными топить аргентинские корабли и перехватывать самолеты.

У них есть силы, которые могут победить Аргентину, сказал он генералам, и если хунта не согласится уйти, американцы перейдут на сторону англичан.Внесенные им предложения были направлены на то, чтобы помочь хунте и предотвратить ее неизбежное свержение, которое последует за поражением.Но Галтьери твердо усвоил, что британцы не предпримут никаких действий.У них не было реальных обязательств перед Фолклендами, и их флот не смог бы сражаться на таком расстоянии от своей базы.Вряд ли способствовало тихой дипломатии то, что президенту Аргентины пришлось обратиться к толпе из 100 000 человек у Casa Rosada во время встречи.

Жесткие люди хунты

Большое влияние на довольно бессвязный ум генерала, несомненно, оказал главнокомандующий военно-морскими силами адмирал Jorge Anaya (Хорхе Анайя). Он считал, что британцы настолько поглощены экономическими проблемами, что скорее пойдут на переговоры, чем пойдут на затраты, пытаясь вернуть острова; Министр иностранных дел Costa Mendez (Коста Мендес), самый хитрый и опытный член правительства, казался таким же непреклонным, как и Анайя.

Настроение, когда американская команда возвращалась в Лондон в пасхальное воскресенье, 11 апреля, было мрачным. Но Хейг, хоть и устал, не был готов сдаваться. Произошло неизбежное жонглирование формулой. Как они могли договориться со своим аргентинским требованием свободного доступа на острова для своих граждан против британского настойчивого требования, чтобы островитянам было позволено определять свое будущее? Как они могли преодолеть препятствие, представленное вопросом о суверенитете?

Миссис Тэтчер в решительном настроении и президент Рейган, чья широкая улыбка не соответствует крайне затруднительному положению, в котором оказалась его администрация.

После 18 часов дискуссий в перемежку со сном на борту Боинга 707 никто не пришел к каким-либо убедительным выводам. Переговоры в Лондоне не смогли выйти из тупика, хотя британцы выразили готовность продолжить, предоставив измененный текст предложений. Хейг и Фрэнсис Пим, министр иностранных дел, выглядели серьезными, когда после этого стояли возле дома № 10. По словам Хейга, в результате его переговоров у него больше не было надежды: «Время ускользает от нас».

Из Буэнос-Айреса пришли запутанные сообщения. Коста Мендес сообщил в телефонном разговоре, что позиция хунты ужесточилась после того, как Хейг покинул Буэнос-Айрес. Некоторое время казалось, что шаттл будет отозван, но затем было объявлено, что министр иностранных дел Аргентины выдвинул некоторые «новые идеи». Похоже, они были не более чем готовностью продолжать разговор, что всегда оставалось аргентинской позицией. Хейг вернулся в Вашингтон, чтобы поразмышлять со своей командой перед вылетом в Буэнос-Айрес. К тому времени британская позиция по вопросу о возвращении островов под британское управление изменилась. Была готовность рассмотреть вопрос о временной администрации. У американской стороны также была некоторая надежда, что вопрос о суверенитете будет сфальсифицирован из-за отказа от использования этого слова.

Шаттл останавливается

Второй визит в Буэнос-Айрес 18 апреля прошел по обратному курсу, который должен был стать слишком знакомым для тех, кто участвовал в переговорах с аргентинцами. Галтьери указал, что готовятся важные уступки, и он объявит о них перед отъездом Хейга на следующий день. В случае, если он не сделает никакого объявления. По телеграфированному предложению Francis Pym (Фрэнсиса Пима) (1982—1983 гг. — министр иностранных дел Великобритании) то, что должно было стать третьим визитом в Лондон, было отменено.

Министр иностранных дел Francis Pym (Пим) ( в центре) на Даунинг-стрит 12 апреля, где переговоры с Хейгом не привели к преодолению пропасти между Великобританией и Аргентиной.

Пим после поездки в Брюссель, чтобы выразить признательность ЕЭС (Европейское экономическое сообщество)за поддержку, 22 апреля вылетел в Вашингтон, поскольку продолжались бессистемные попытки переговоров с участием Перу. Накануне он обрисовал британскую позицию в Палате представителей. Он представлял собой состоящее из двух частей предложение об урегулировании спора. Первый касался мероприятий по выводу аргентинских войск; второй касался «характера временной администрации островов и рамок переговоров о долгосрочном решении спора, к которому призывает резолюция Организации Объединенных Наций».

10-30 АПРЕЛЯ

Решающее заседание Совета Безопасности ООН 2 апреля, на котором подавляющим большинством голосов десятью голосами против одного была принята резолюция 502. Это был триумф Британии, призывавшей к немедленному выводу аргентинских войск с островов.

Резолюция 502

Сэр Anthony Parsons (Энтони Парсонс), посол Великобритании в ООН, начал действовать, как только стало ясно, что Аргентина намерена вторгнуться. Его первой инициативой было предупредить генерального секретаря ООН Javier Perez de Cuellar (Хавьера Переса де Куэльяра), латиноамериканца. Ответ де Куэльяра был публичным призывом урегулировать разногласия дипломатическим путем.

Дипломатический механизм ООН предназначен для разрядки потенциально взрывоопасной конфронтации между государствами-членами; Чтобы машина работала хорошо, требуется сочетание огромной энергии и святого терпения.

Сэр Энтони Парсонс (фактически накануне выхода на пенсию) обладал обоими качествами, и он хорошо знал ООН. У него была завидная репутация человека со многими друзьями, который, несмотря на свою раскованную манеру поведения, был жестким переговорщиком. Он справедливо решил, что его лучшие шансы на успех связаны с Советом Безопасности, верхним слоем ООН, состоящим из 15 членов. Из них «большая пятерка», Великобритания, США, Франция, Китай и СССР являются постоянными. Роль Совета в случае международного кризиса заключается в принятии резолюций, резюмирующих точку зрения его членов. Каждая резолюция подлежит голосованию; большинство позволяет принять резолюцию, хотя постоянные члены имеют право вето.

Вечером в четверг, 1 апреля, сэр Энтони представил этот вопрос Совету, заявив: «Мы призываем Совет Безопасности принять немедленные меры, чтобы предотвратить вторжение». Данное важное заявление, призывающее обе стороны воздерживаться от применения силы, является формулой, которая позволяет тем, кто прямо или косвенно не участвовал, сосредоточить свои мысли на мире, а не на антиколониализме.

Решающее заседание Совета Безопасности ООН 2 апреля, на котором подавляющим большинством голосов десятью голосами против одного была принята резолюция 502. Это был триумф Британии, призывавшей к немедленному выводу аргентинских войск с островов.

Это было важно для бывших колониальных стран, тем более что Великобритания была величайшим колонизатором в мировой истории, хотя в данном случае Британия определенно стала жертвой агрессии. Фолкленды были и остаются британской колонией, и тот факт, что его жители хотели остаться такими же, как правило, не имел большого значения для других воинствующих черных наций.

Аргентине приказали уйти

На следующий день после того, как вторжение произошло, была официально представлена ​​ныне известная Резолюция 502. Она требовала немедленного вывода аргентинских войск и призывала обе стороны воздерживаться от применения силы для поиска дипломатического решения. По просьбе Аргентины была сделана отсрочка, чтобы министр иностранных дел Коста Мендес мог прибыть в Нью-Йорк до проведения голосования. Когда он все-таки прибыл, его агрессивные инструкции о том, как голосовать, оттолкнули представителей неприсоединившихся стран. Британская делегация также собирала голоса. В этом им очень помогли французы, переманившие делегацию Того на сторону Англии. Для успеха требовалось минимальное количество голосов.

Голосование состоялось 3 апреля, и его ход был обнадеживающим. Десять государств Совета Безопасности поддержали Британию, и только одно, Панама, с естественными латиноамериканскими симпатиями, проголосовало против. Воздержались четыре члена: СССР, Польша, Китай и Испания. Воздержание Испании было понятно, поскольку у нее тесные этнические связи с Аргентиной.

Десять сторонников резолюции, представляющие широкий спектр мировых мнений, придали большую силу британскому делу. «Резолюция 502 стала основой международного одобрения всех дальнейших действий, дипломатических и военных». Даже Советский Союз не воспользовался правом вето. ООН признала право Британии на самооборону, и это дало возможность дипломатам запросить поддержку экономической блокады Аргентины, а также отказ в предоставлении оружия и другой помощи Аргентине со стороны США, ЕЭС и Содружества.

Резолюция 502 (1982) Совета Безопасности ООН о вооруженной интервенции на Фолклендских (Мальвинских) островах.

Европейское сообщество было важным потенциальным союзником, и 6 апреля г-жа Тэтчер направила личное письмо всем главам правительств ЕЭС. Вскоре различные страны начали запрещать экспорт оружия в Аргентину. Греция быстро объявила о всеобъемлющем запрете на импорт из Аргентины.

Именно в Страстную пятницу 9-го числа политический комитет ЕЭС на экстренном заседании во дворце Эгмонт в Брюсселе выступил с решительным заявлением о солидарности с Великобританией. Они сделали это с теплотой, удивившей даже британских дипломатов, и официально объявили о запрете на любой импорт аргентинских товаров. На практике такой запрет мог иметь лишь ограниченные последствия, но единодушная поддержка европейцев в критический момент очень воодушевила британское правительство.

В конце недели одного из фолклендских кризисов миссис Тэтчер во главе небольшого кризисного комитета или «военного кабинета» оправлялась от первого шока вторжения. Президент Гальтьери и его хунта, поначалу столь самоуверенные, вскоре осознали, насколько сильно они недооценили силу реакции Лондона и остального мира.

• Назад
• Вперед