Плотник и подводная лодка

Плотник и подводная лодка   

Анатолий Ефимович Тарас

Популяризатор науки и техники Владимир Семёнович Лупач в 1952 году в своей книге «Русский флот – колыбель величайших открытий и изобретений» (как вам название?), на странице 108 заявил:
«В 1724 году первый в мире подводный корабль был спущен на воду» /он имел в виду подводную лодку Е. Никонова. – А.Т./  
Вот так! Простенько, зато вкусно.    
Прошло более 60 лет. И на сайте «Русский портал» появилась статья «Первая в мире подводная лодка».
Она повторяет тезис В.С. Лупача, а для большей убедительности приведены выдуманные сведения об устройстве старинной субмарины. Статью иллюстрируют фотографии макетов лодки Никонова, не имеющие никакого отношения к реальности.
Таких сайтов в интернете – десятки!  
Ефим Никонов действительно первым в Российской империи попытался создать судно для плавания под водой. Но можно ли назвать «подводной лодкой» большую деревянную бочку, лишенную средств движения и управления (!), которая никогда не плавала, а только камнем шла на дно? На мой взгляд, слишком много чести!  
Кто же был первым?  
Две первые в мире подводные лодки (успешно прошедшие испытания на Темзе в Лондоне, в присутствии множества зрителей, в отличие от «бочки» Никонова) построил в 1622 и 1624 гг. голландец Корнелис ван Дреббель.  

Полномасштабный макет первой подводной лодки К. ван Дреббеля, установленный в его родном городе Алкмаар. Дреббель успешно испытал два варианта лодки. Первый – в 1622 г. с двумя парами весел (как на фото), второй – в 1624 г. с шестью парами.

По свидетельствам многих очевидцев (среди зрителей был даже король Яков I), обе лодки успешно погружались и всплывали. Вторая лодка проплыла в Темзе (по течению) две английские мили (3,2 км). Кислородом для дыхания экипаж обеспечивал химический аппарат, сконструированный Дреббелем. Он был не только механиком, но также алхимиком, гравёром, строителем каналов. Однако никаких чертежей не сохранилось, вряд ли они вообще были. 

Подводная лодка К. ван Дреббеля с шестью парами вёсел (реконструкция)   
 

Другой вариант реконструкции лодки Дреббеля с 6-ю парами вёсел. Здесь показано её оружие – буксируемая плавучая мина, начинённая порохом. Из лодки в мину протянуты две кожаные трубки для воспламенения порохового заряда.
 

Следующую подводную лодку (с гребным колесом!) построил в 1653 г. в голландском городе Роттердам французский механик Луи де Сон (Louis de Son). Длина лодки была 22 м (72 фута), ширина 2,44 м (8 футов), высота от днища до палубы 3,66 м (12 футов). Её вооружением являлись тараны в носу и корме (деревянные брусья, окованные металлом).  
Изобретатель уверял «отцов города», что «будучи заведенным, пружинный механизм сможет вращать гребное колесо 8 часов подряд, и судно будет плыть с такой скоростью, что, отплыв из Роттердама утром, команда пообедает в полдень в Дьеппе во Франции, а вечером вернётся в то место, откуда отплыла». Иными словами, Л. де Сон думал, что его полуподводный таран сможет плыть со скоростью не менее 11 узлов (20,3 км/ч).  
 

Подводный таран Луи dе Сона (1653 г.)  
 

Как говорят в таких случаях, «мечтаать не вредно». В то время механики ещё не умели соотносить мощность двигателя с массой плавучего средства и сопротивлением воды.   

Лодку спустили на воду, но пружинный двигатель гребного колеса, устроенный как пружинный механизм для часов, оказался слишком слабым. Он вращал гребное колесо, однако лодка практически не двигалась в воде.
В 1692 г. в Германии, в графстве Гессен, подводную лодку построил французский физик и механик Дени Папен (он же, кстати говоря, в 1705 г. построил и успешно испытал первое в мире судно с паровой машиной). Она погружалась и всплывала, передвигалась (на вёслах).  

Схема устройства подводного аппарата Д. Папена   
 

Обратите внимание на способ его применения. Из аппаратао выходит труба, в которой лежит человек. Когда гребец подведёт аппарат вплотную к подводной части борта вражеского корабля, этот человек с помощью бурава должен прикрепить к борту контейнер с пороховым зарядом и зажигательной трубкой. Затем аппарат отойдёт назад, разматывая гибкую трубку, и диверсанты воспламенят специальный состав в трубке, который, в свою очередь, воспламенит порох в контейнере.
Крайне сомнительно, чтобы всё это работало. Но, как известно, люди с давних пор неустанно придумывают новые способы уничтожения друг друга. Зато аппарат Д. Папена действительно погружался, плавал под водой и всплывал – зафиксировано в документах*.      
/* В книге “История подводных лодок 1624—1904 гг.” (с. 8—28) я рассмотрел деревянные субмарины, построенные в XVII—XVIII вв. по проектам К. ван Дреббеля (1622, 1624), Л. де Сона (1653), Д. Папена (1692), Н. Саймонса (1729), Д. Дэя (1774), Д. Бушнелла (1775). – Автор. /    

Другой вариант реконструкции подводного аппарата Д. Папена 

Итак, до появления подводной бочки Никонова, в Европе уже были построены и испытаны четыре примитивные «субмарины»: в 1622, 1624, 1653, 1692 гг.
Но, несмотря на эти и другие факты, сказка о гениальном изобретателе Ефиме Никонове с подачи «истинно русского патриота» Израиля Адольфовича Быховского (1907—1997) уже 70 лет живет своей жизнью*.
Дескать, безграмотный плотник, не имевший никакого отношения к судостроению и живший далеко от моря, ни с того, ни с сего придумал, а затем построил первую в России подводную лодку (по мнению многих других «истинных патриотов» – первую в мире!)*  
/* См.: Быховский И.А. Мастера потаенных судов. Москва, 1950. / 

И.А. Быховский, капитан 1-го ранга в отставке  

Кроме того, Быховский сочинил ещё несколько тезисов:  
«Впервые в истории подводного плавания Никонов выдвинул идею использования подводного судна для военных целей, т. е. стал инициатором создания подводного оружия.
(…) Никонов создал оригинальную систему погружения и всплытия, основанную на использовании изменения веса подводного судна, а также выдвинул идею о возможности выхода водолаза из погруженной подводной лодки и даже пытался осуществить её».
Все эти утверждения не соответствуют действительности.
Реальная история
Прежде всего надо сказать, что в отличие от многих других изобретений и изобретателей прошлого, о которых нет никаких документальных данных, а только косвенные свидетельства, сохранились подлинные документы, связанные с «потаенным судном» Никонова.  
В 1948 или 1949 году И.А. Быховский обнаружил в Центральном архиве ВМФ СССР папку под названием «Дело о построении села Покровского крестьянином Ефимом Прокофьевым /т.е. сыном некоего Прокопия. – А.Т./ потаенного судна модели, тут же об отпуске на построение лесов и разных материалов и припасов».  
В папке 59 листов, главным образом «доношения» самого Никонова в Обер-сарваерскую контору о поставке материалов, инструментов, присылке рабочих. Первый документ датирован 31 января 1720 года, последний – 29 января 1728 года.
Кроме того, до революции были найдены в архивах и другие документы, имеющие отношение к «потаенному судну»*.
/ См.: Материалы для истории русского флота. Санкт-Петербург. Часть IV (1867), часть V (1875). /  
Итак, в 1718 г. неграмотный крестьянин из подмосковного села Покровское-Рубцово подал на имя царя Петра челобитную (записанную с его слов стряпчим Литвиновым), в которой заявил:  
«…сделает он к военному случаю на неприятелей угодное судно, которое будит ходить в воде потаенно (…) которым на море в тихое время будет из снаряду разбивать кораблей хотя б десять или двадцать и для пробы тому судну учинит образец, сколько на нем будет пушек, под потерянием своего живота, ежели будет неугодно».
Не правда ли, круто?!  
Никаких последствий эта челобитная не вызвала. В следующем 1719 г. Никонов продиктовал Литвинову новую челобитную. Она дошла до царя Петра. В конце года, когда наступила зима и наладился «санный путь», по приказу царя, Никонова под стражей отправили на казённых лошадях в Санкт-Петербург, куда и привезли в начале января 1720 г.
Cначала его допросил «тайный фискал» (государственный контролёр) генерал-майор Андрей Ушаков (1662—1747). Только после этого 13 января Никонова привели к царю в его рабочий кабинет. Поговорив с мужиком, Петр Алексеевич велел ему ждать решения. Где Никонов находился в это время, кто его содержал – неизвестно.
Когда 31 января Адмиралтейств-Коллегия собралась на очередное заседание, царь сообщил её членам о «потаённом судне» и по его повелению был зачитан указ, гласивший:
«Крестьянина Ефима Никонова отослать в контору генерал-майора Головина и велеть образцовое судно делать, а что к тому делу надобно лесов и мастеровых людей, по требованию оного крестьянина Никонова отправлять из помянутой конторы, а припасы и по его ж требованию из конторы адмиралтейских дел денежное жалование с начатия работы давать по 3 алтына 2 деньги на день и ныне в зачет выдать 5 рублей».
/* Это чуть больше 10 копеек в день. На такую сумму в то время один человек мог жить в доме с хозяйкой, оплачивая ей «угол» и питание. /
Обер-сарваерскую контору, ведавшую вопросами судостроения, возглавлял генерал-майор Иван Головин (1680—1737). Ему предписали выделить плотнику участок на Галерном дворе для постройки «потаенного судна-модели». Речь шла именно о действующей модели этого судна:
«…не в такую меру, которым бы в море подойти под корабль, но ради показания и в реке испытания».
До начала марта на площадку доставили сосновые доски «добрые», гвозди, смолу, инструменты. Одновременно Никонов скомплектовал бригаду из 10 плотников и столяров. С 15 февраля они расчищали площадку, строили стапель, стругали доски. После этого Никонов попросил забрать 6 плотников, а взамен прислать бочара, и приказать мастеру Эдвардсу изготовить необходимые инструменты.
По документам, «потаённое судно» заложили 3 марта 1720 г. Далее Никонов время от времени озадачивал чиновников конторы своими прошениями. Вот, к примеру, прошение на имя И.М. Головина:
«В нынешнем 720 году в феврале месяце, по указу царского величества, повелено мне, нижепоименованному, строить потаенное судно-модель, а я оную модель в совершенство, что надлежит, привел, а ныне у меня остановка учинилась в оловянных досках, на которых надлежит провертеть, по моему размеру, пять тысяч дир, о которых досках я подавал доношение на предь сего и потому прежде, всепокорно прошу, дабы указом царского величества повелено было на оных досках провертеть пять тысяч дир, а если [не] будут проворочены, чтобы на мне того не взыскивалось. (…)

К сему доношению писарь Афанасий Богатырев, вместо Ефима Никонова и по его прошению, руку приложил».  
По заявкам Никонова известно, что в процессе постройки он использовал деревянные доски, медные листы, свинцовые бруски и даже кожу.
Постройка небольшого судёнышка еле двигалась. Только с 10 сентября 1720 г. (через полгода после начала постройки!) его стали готовить к спуску на воду. Прошло еще 4 с половиной месяца. В конце января 1721 г. подготовка была завершена. Но спуск на воду не состоялся ни в 1721, ни в 1722, ни в 1723 гг. О причинах трёхлетней отсрочки в документах «дела» нет ни слова.
Наконец в 1724 г. (по мнению Быховского – осенью, скорее всего в октябре) царь приказал провести испытание, причем ночью, чтобы никто не видел. Площадку на Галерном дворе освещали несколько шандал, закрепленных на столбах*. Присутствовал ли, кроме царя, кто-нибудь из сановников – неизвестно.
/* Шандалы – металлические подсвечники на несколько свечей каждый. /
По сигналу Петра судно спустили на воду. Никонов влез внутрь, закрыл люк и начал погружение. Судно сразу провалилось в глубину и ударилось в грунт. От удара в днище появилась течь, судно стало наполняться водой. Но такой вариант был предусмотрен. Рабочие держали в руках привязанные к судну канаты и быстро его вытащили. В деле имеется запись:
«В 1724 году на Галерном же дворе, при его величестве, в этом же судне опускиван в воду (Е. Никонов. — А.Т.) и при спуске у того судна повредилось дно и затем не действовало и вынято на берег...»  
Петр велел мастеру исправить повреждение и готовиться к новому испытанию. А присутствующим должностным лицам приказал «сей конфуз в вину мастеру не ставить». От этого периода сохранилась новая просьба в контору Адмиралтейских дел, записанная со слов Никонова писарем Галерного двора Афанасием Богатыревым:
«...надлежит отпустить для дела к потаенному судну-модели пятнадцать полос железных шириной в два дюйма две четверти и толщиной в четверть дюйма...»
Вероятно, они понадобились для обручей, чтобы стягивать корпус.  
Между тем, чиновники стали интересоваться долгостроем. 12 ноября 1724 г. Никонова вызвали в Дворцовую канцелярию для объяснений, почему «он делал пробу потаенному судну-модели для хождения под водой, но его проба в действие не произошла». А ещё эта канцелярия потребовала от Подрядной конторы Адмиралтейских дел и от Обер-сарваерской конторы представить ведомости и реестры на материалы и деньги, израсходованные на постройку судна и содержание Никонова.
После рассмотрения материалов Адмиралтейств-Коллегия 18 декабря 1724 г. постановила:  
«Крестьянина Ефима Никонова, который строит потаенные суда, отослать в Адмиралтейскую контору, где велеть ему оные суда совсем достроить и медные трубы сделать конечно с сего числа в месяц и для того приставить к нему капрала или доброго солдата и велеть быть у того дела неотлучно. А имеющиеся у него наличные припасы осмотреть и что потребует отпускать от той конторы по рассмотрению, а чего в магазинах не имеется, то купить и по окончании того дела представить его Никонова с рапортом в Коллегию».
В месяц Никонов не уложился, но 9 марта 1725 г. доложил президенту Адмиралтейств-Коллегии генерал-адмиралу Федору Апраксину: «...потаенное судно на пробу сделал». Апраксин сообщил об этом на очередном заседании Коллегии и приказал провести новое испытание «потаенного» судна в апреле того же года, когда «...лед на Неве скроется».
Видимо, оно состоялось в середине или в конце апреля. В этот раз Никонов трижды пытался погрузиться в воду, но каждый раз сразу всплывал на поверхность, о чем свидетельствует запись в документе:
«пробовано ж трижды и в воду опускивано, но только не действовало за повреждениями и за течью воды».
Сразу возникает вопрос о герметичности.
Царь Петр Алексеевич умер ещё 28 января того же 1725 года. На престол взошла его жена Екатерина Алексеевна, в прошлом – белорусская крестьянка Марта Скавронская (1684—1727), законная супруга шведского солдата. В течение двух лет её царствования государственная машина, созданная Петром, работала по инерции, все отданные царём распоряжения выполнялись.   
Сразу после неудачного испытания «потаенного» судна царица Екатерина приказала «тайному фискалу» генерал-майору А.И. Ушакову начать дознание о причинах невыполнения Никоновым обещаний, данных им в своей челобитной. Изобретателю напомнили, что в 1719 г. он брался построить такое судно, которое могло бы подходить под днища вражеских кораблей, и спросили:
«Ежели оное судно починкой исправлено будет, то действовать в воде по прежнему объявлению ходом под корабли будет ли или зачем не может?»
Никонов объяснил Ушакову, что потаенное судно – с ведома царя – строилось лишь как опытное («образец») и предназначалось для того, чтобы выяснить, может ли человек какое-то время находиться под водой. Он утверждал, что перед ним не стояла задача передвижения под водой. Никонов объяснил это следующим образом:
«По исправлении починкой оного судна можно быть в нем в воде человеку два или три дня, а действовать и ходить под корабль не можно, понеже оное сделано только для пробы, как дух переводить, о чем доносил блаженные и вечно достойные памяти его величеству. Для ходу в воде под корабли надлежит сделать на каждого человека из юхотных кож по два камзола с штанами...»  
Об этой «сказке» (показаниях — А.Т.) Никонова начальник Адмиралтейской конторы Захарий Мишуков (1684—1762) 7 сентября 1725 г. доложил лично Екатерине I, приказавшей ему немедленно изготовить всё, что требует изобретатель для обеспечения нового испытания «потаенного» судна.
Но мастеру снова не повезло: во время осеннего наводнения 1726 г. вода залила строительную площадку на Галерном дворе. В числе многих повреждённых судов оказалось его «потаенное» судно. Новое решение Адмиралтейств-Коллегии от 29 декабря 1726 г. гласило:
«По доношению из адмиралтейской конторы (…) оную модель освидетельствовать от пришедшей прибылой большой воды, не имеется ль какого повреждения, буде ж повреждение имеется, то починить и совсем исправить, чтоб для апробации к будущей весне было совсем в готовности, а когда вскроется вода, то о пробе доложить Коллегии».
По документам, весной 1727 г. «апробация» состоялась, но результаты её совершенно не удовлетворили членов Адмиралтейств-коллегии. А чего иного следовало ожидать от безграмотного плотника, действовавшего на «ощупь», методом проб и ошибок?!
Императрица Екатерина 6 мая того же года покинула этот мир. Поэтому не удивительно, что 29 января следующего, уже 1728 года, члены Адмиралтейств-коллегии вынесли последнее решение по этому делу:  
«Читано из конторы адмиралтейской выписки потаенных судов о мастере Ефиме Никонове, который поданным своим в прошлом 718 году блаженные и вечно достойные памяти Е. И. В. прошением объявил, что сделает такое судно, когда на море будет тишина оным судном будет ходить в воде потаенно и будет разбивать корабли, а по подаче того своего прошения через десять лет не токмо такого судна, ниже модели к тому делу действительно сделать не мог, которое хотя и строил и адмиралтейских припасов и адмиралтейскими служителями и на строение тех судов употреблена из адмиралтейских доходов не малая сумма, но оная по пробам явилась весьма не действительна;
– того ради его Никонова за те его недействительные строения и за издержку не малой на то суммы определить в адмиралтейские работники и для того отправить его в Астраханское адмиралтейство с прочими отправляющимися туда морскими и адмиралтейскими служителями под караулом, которому денежное и хлебное жалованье и мундир давать против прочих адмиралтейских работников с вышеописанного числа, а для пропитания в пути выдать ему при С.-Петербурге денежное и хлебное жалованье против здешних адмиралтейских работников мая по 1 число сего 728 года».
Всего на постройку «потаённого» судна было израсходовано около 400 рублей. В эту сумму вошла стоимость материалов, припасов, пропитания рабочих, а также жалованье, выплаченное Никонову. Примерно столько стоила тогда постройка и оснастка мореходной галеры.
Не удивительно, что горе-изобретателя, морочившего головы чиновникам 9 лет подряд, отослали как можно дальше от столицы империи – на верфь в Астрахань. Больше о нём ничего не известно. А лодку спрятали от чужих глаз в одном из сараев Галерного двора, где она находилась неизвестно сколько лет, пока не пошла на дрова.

Об устройстве «потаенного судна»

В различных документах и источниках судно Никонова именуется по-разному: «потаённое» судно, «потаённое судно-модель», «образцовое судно» и даже «потаённое судно Морель». Однако «Морель» — не собственное имя, а описка, искажение слова «модель».
Его устройстве неизвестно. В «деле» нет ни чертежа, ни описания. Все рассуждения по этой теме основаны на косвенных данных – на списке материалов, использованных в процессе строительства, и на специальностях мастеров, участвовавших в этом.
Любые изображения и макеты указанного судна являются продуктом измышлений их создателей.   
Однако отсутствие каких-либо конкретных сведений открывает широкий простор для полетов в страну фантазий. Например, Быховский утверждал, что Никонов «впервые в истории подводного плавания выдвинул идею использования подводного судна для военных целей».
Неправда! Уже в XVII веке подводные лодки, построенные в Европе, имели военное предназначение. При этом их оружием являлись: у К. ван Дреббеля – «плавучая петарда» (буксируемая плавучая мина); у Л. де Сона – таран для пробивания борта корабля; у Д. Папена – мина, прикрепляемая к подводной части корпуса корабля.  
Еще один тезис Быховского – «Никонов создал оригинальную систему погружения и всплытия, основанную на использовании изменения веса подводного судна» – тоже не соответствует действительности.  
Во-первых, нам неизвестно, каким способом он планировал осуществлять погружение и всплытие судна.
Во-вторых, для того, чтобы прийти к идее водяного балласта, надо обладать знаниями в области физики.
Это смог сделать английский моряк-артиллерист Уильям Бэрн в 1578 г., обосновав такую идею физическими принципами. То же самое удалось в 1680 г. итальянскому учёному-натуралисту аббату Джованни-Альфонсо Борелли, и тоже на основе физических принципов, хотя его балласт «работал» иным способом. Но безграмотный плотник, не читавший ни одной книги, не построивший ни одного корабля?! Это нечто из области «фэнтэзи» – чистой фантастики, не имеющей ничего общего с наукой!
Однако у Быховского нашлись достойные продолжатели на поприще сочинения сказок о гениях-самородках. Журнал российского военно-морского флота «Морской сборник» в № 1 за 1994 год опубликовал статью некоего Ю. Никитина «Первая подлодка».
 

Фантастический рисунок из статьи Ю. Никитина
1 – проницаемая часть корпуса со шпигатами; 2 – рабочий отсек; 3 – шлюзовой отсек; 4 – прочная надстройка; 5 – входной люк; 6 – люк входа в шлюзовой отсек; 7 – люк для выхода в море; 8 – цистерна главного балласта с доской равномерного ее заполнения; 9 – арматура заполнения и вентиляции ЦГБ; 10 – помпа осушения ЦГБ; 11 – твердый балласт; 12—14 –  клапаны заполнения и осушения шлюза; 15 – вёсла; 16 – смотровые окна; 17 – руль; 18 – ракеты.

Этот автор приписал невежественному деревенскому мужику, никогда не плававшему в море, следующие изобретения:
1) водонепроницаемые переборки, разделяющие прочный корпус на 4 отсека;
2) проницаемый лёгкий корпус, присоединенный к прочному;
3) балластную цистерну (неужели металлическую?);
4) клапаны для впуска забортной воды;
5) шлюзовую камеру;
6) ходовую рубку с остекленными окнами
7) ракеты, запускаемые из-под воды (так Никитин понял назначение «огненных труб»)*.
/* См. на рис. 1 схему Никитина, показывающую судно Никонова в разрезе. /
Эти выдумки надо прямо назвать бредом! Инженерам и механикам понадобилось более 110 лет (считая от подводной лодки Дэвида Бушнелла, построенной в 1775 г., чтобы изобрести всё перечисленное!   
Но прошло ещё 18 лет после публикации Никитина, и солидный журнал «Судостроение» поместил статью Е.Е. Колосова «Потаенное судно Ефима Никонова. Опыт исторической реконструкции». И вот этот Колосов, которого редакция представила как инженера-судостроителя, пишет:
«…Потаенное судно Никонова по техническим решениям, заложенным в нем, являлось прообразом современной подводной лодки»; /Никонов/ «в действии доказал возможность подводного плавания»*.

 

Фантастическая реконструкция Е.Е. Колосова (2011 г.)  
 

Интересно, где он увидел «технические решения», если нет ни описания, ни чертежа? Вместо них имеются лишь предположения современных авторов на тему «как оно могло бы быть»!
Что касается «возможности подводного плавания», то Корнелис ван Дреббель доказал это ещё в 1622 и 1624 гг., за 100 лет до Никонова, на Темзе в Лондоне, в присутствии множества зрителей. Сей факт засвидетельствовала придворная хроника. Кроме того, о субмарине Дреббеля писали крупные ученые того времени: Иоганн Фабер (в 1625 г.), Кристиан Гюйгенс (в 1631 г.), Марен Мерсенн (в 1633 г.), а также другие современники, менее известные.

ххх

Первым попытался сказать что-то конкретное об устройстве «потаенного судна» Никонова упомянутый выше И.А. Быховский.
Проанализировав требования на поставку материалов (в частности, длину досок), он высказал своё мнение о примерных габаритах судна. Дескать, длина не превышала 6 м, ширина или диаметр в пределах 1,5 — 2 м. При меньшей величине в нём не смог бы сидеть изобретатель.
Что касается формы корпуса, то здесь имеются две версии. Согласно первой, наличие бочара среди мастеровых, и требование об отпуске «пятнадцати полос железных шириной в два дюйма две четверти» (около 5,5 см), вероятно, для изготовления обручей, стягивавших деревянный корпус, позволяет предположить форму бочки, вытянутой по горизонтали.
Вторую версию («потаённое судно» было похоже на плоскодонный бот с герметичной верхней палубой, служившей ему крышей) явно выдумали «горе-реконструкторы».
Примерный объём судна составлял от 8 до 12 кубометров, т.к. общая поверхность 6-метровых досок соответствует именно такому объему.
Для определения массы Быховский взял в качестве аналога современную деревянную шлюпку. Вес её корпуса составляет около 10 % от числа кубометров объёма. Если считать, что вес судна-модели Никонова составлял одну тонну, а объем 1,25 кубометра (при удельном весе дерева 0,8), то его внутренний объем был 8,75 кубов.
По мнению Быховского, при постоянном плавучем объёме судна 10 кубометров (средняя величина между 8 и 12), и весе без балласта (но с учётом веса оборудования) 1,5 тонны для обеспечения нулевой плавучести требовалось загрузить в него 7 тонн твердого балласта, а для погружения принять еще 1,5 тонны балласта в виде забортной воды, что соответствует запасу плавучести в 15 %. При этом глубина погружения судна-модели не должна была превышать 3—4 метров, т.е. глубины Невы возле Галерного острова.
Я тоже думаю, что Никонов не рассчитывал погружаться глубже 3-х метров. Но в действительности его лодка при каждой попытке погружения тонула! И это не предположение, а факт, зафиксированный в подлинных документах!  
Быховский также приписал Никонову создание балластной системы. К этой идее он пришёл, думая о назначении 10 оловянных пластин размером примерно 20х20 см каждая, в которых просверлили по 500 сквозных отверстий толщиной в «волос». Он фантазировал, что пластины были врезаны в обшивку днища и служили для приема воды с целью погружения.

И что для всплытия воду из балластной ёмкости следовало откачивать медным поршневым насосом.  
Что ж, я предлагаю любому желающему сделать в металлической пластине несколько отверстий «толщиной в волос» и проверить – с какой скоростью просачивается сквозь них вода на глубине полтора метра, и просачивается ли вообще. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, для чего понадобились Никонову эти пластины!   
А насос не упомянут ни в одном из документов. Между тем, в первой половине XVIII века металлические насосы являлись дорогими устройствами, поэтому наличие насоса (или запрос на него) обязательно был бы отмечен.   
Обшивку лодки, по Быховскому, делали из гладко выструганных досок, набранных «вгладь». Доски соединяли между собой внутренними соединительными планками («скалами») через пазы. Соединение «скал» с досками обшивки плотники осуществляли с помощью пенькового каната, натертого мылом. Все пазы конопатили и смолили. Стыков в обшивке корпуса не было.  
Изобретатель не установил на судне-модели ни движителя, ни руля. Это не случайно. Любой изобретатель того времени в первую очередь пытался решать задачу управляемого погружения и всплытия. И только потом можно было думать о постройке судна, способного плавать под поверхностью воды и атаковать вражеские корабли.
Никонов утверждал, что его полноразмерное судно сможет находиться под водой до трех суток. Несомненно, для этого была нужна вентиляционная труба. Однако без насоса она бесполезна. Впрочем, неграмотный плотник не мог знать о проблеме соотношения давления воздуха в атмосфере и внутри замкнутого объёма, погруженного на некоторую глубину.
Для движения «подводной бочки» в XVIII веке изобретатели использовали только мускулы членов экипажа и обычные вёсла. Но до этого дело не дошло. Изображения вёсел, курсового руля, иллюминаторов и смотрового колпака на современных макетах и рисунках – продукт фантазий реконструкторов. Например, Е. Колосов нарисовал разрез «потаенного судно» со смотровым колпаком. Так ведь для «смотровых окон» в колпаке требовались стекла. А стекол Никонов не заказывал.  
После неудачного испытания судна-модели в 1724 г. изобретатель решил использовать в качестве оружия «огненные трубы». Вероятно, речь шла о примитивных пороховых огнемётах. Об этом свидетельствует документ: решение Адмиралтейств-Коллегии от 17 августа 1724 года:
«В Главную артиллерию послать промеморию и требовать, дабы к потаенному судну десять труб медных повелено было порохом начинить и селитрою вымазать от той артиллерии».
Сохранилась инструкция, составленная самим Петром I, о том как  использовать подобные трубы для вооружения фрегатов*. Но, хотя инструкция существовала, случаи боевого применения «огненных труб» российскими моряками неизвестны.
/* Трубы, метающие огонь, установили на 32-пушечных фрегатах «Святой Яков» и «Лансдоу». Первый из них был куплен в 1711 г. в Голландии, второй – в 1713 г. в Англии. /  
А на допросе по поводу неудачного испытания «судна-модели», Никонов упомянул другое оружие:
«...оное судно может в воде потаенно подойти под военный корабль под самое дно (действовать в нем инструментами в тихую погоду) и можно все распиловать и развертывать».
Следовательно, из лодки должен был выходить водолаз, чтобы разрушать специальными инструментами (например, буравом) днище вражеского корабля. Об этом свидетельствует изложенная им идея водолазного снаряжения:
«...на каждого человека из юхотных кож по два камзола со штанами, да на голову по обшитому или обивному кожей деревянному бочонку, на котором сделать против глаз окошки и убить свинцом скважинами и с лошадиными волосами, и, сверх того, привязано будет для грузу к спине, по пропорции, свинец или песок и когда оное исправлено будет, то для действия к провертке и зажиганию кораблей, сделать надобно инструменты особые, которым подаст роспись».
Но как выпускать водолаза? Быховский (после него Никитин) предполагал устройство с этой целью шлюзовой камеры с люком. Однако шлюзовая камера – сложный механизм, требующий, помимо прочего, надежной герметизации. А с герметизацией у Никонова дело обстояло очень плохо. Скорее всего, водолаз должен был просто вылезать через люк тогда, когда верхняя часть судна выступала из воды.
Остается непонятным ответ на вопрос о том, каким образом мог бы дышать водолаз, прокручивая отверстия дыры в подводной части борта или в днище корабля?   
В общем, нынешние реконструкторы в принципе неспособны рассуждать на уровне скудных знаний и примитивной логики простого плотника начала XIX века. Им бы следовало сначала изучить реально осуществленные проекты субмарин XVII – XVIII веков. Тогда они не сочиняли бы всякую чушь! Но вместо этого они пытаются применять методы современной математики и физики!   
И – для контраста – следует упомянуть описания и достаточно точные макеты подводной лодки «Черепаха» (Turtle), которую Дэвид Бушнелл построил в 1775 году. И которая дважды пыталась атаковать британские военные корабли!

.

Устройство «Черепахи» Д. Бушнелла (1775 г.)

Д. Бушнелл окончил Йельский колледж (ныне университет), был дипломированным физиком, механиком и врачом. По документам, и по свидетельствам очевидцев известно, что на своем одноместном судёнышке он установил два гребных винта тянущего действия (горизонтальный и вертикальный), курсовой руль, два металлических насоса, две металлические балластные цистерны, клапаны для их заполнения, сбрасываемый металлический балласт, две вентиляционные трубы и ручной насос для вентиляции, компас, манометр (для указания глубины погружения), 6 застеклённых иллюминаторов и, наконец, плавучую пороховую мину с часовыми взрывателем!
Все эти технические устройства, представлявшие собой последние достижения тогдашней техники, он сконструировал благодаря изучению трудов ученых-естествоиспытателей XVI—XVIII веков (имевшихся в библиотеке колледжа) и консультациям с его профессорами. Сами же устройства изготовили по его заказам профессиональные механики!
Вот и сравните всё это с уровнем теоретической подготовки и реальными техническими возможностями неграмотного сельского плотника! Одной идеи «потаенного судна» было слишком мало даже для самого минимального успеха.

 

Наиболее правдивая реконструкция судна Никонова (если не считать вёсел).

Макет, установленный в 2009 г. в Сестрорецке. С этой реконструкцией морского офицера В. Дыгало и художника М. Аверьянова можно было бы согласиться, если бы не окна, вёсла и руль.  
 

Эти детали придуманы. У судна Никонова не было ни вёсел, ни «окон», ни руля!

Настольный макет лодки-бочки Никонова отличается от натурного.  

Настольный макет судна Никонова в виде бота, созданный другим автором

Выдуманная схема устройства лодки-бота. Е. Никонов строил одноместное судно! 

• Назад
• Вперед