A+ R A-

В огне и холоде тревог - 5

Содержание материала

 

ЧЕЛНОЧНАЯ ОПЕРАЦИЯ


Пролив Вилькицкого издавна пользуется у полярных моряков дурной славой. В Арктике его образно называют «мешком со льдами». И это действительно так. Подуют южные ветры-союзники, потеснят льды — открываются разводья, дыхнет полюс — и нет дороги. Центр Великого Северного морского пути в постоянной опасности: того и гляди захлопнется ледовая ловушка. Вот и дежурят в проливе ледоколы, всегда готовые выручить из беды караваны судов. Однако им тоже не всегда удавалось справляться со стихией. Памятен полярникам 1937 год. Тогда несколько кораблей вместе с ледоколами так и не смогли пробиться к чистой воде, и пришлось им дрейфовать в белых полях до следующего лета. Только с появлением таких мощных кораблей, как ледоколы «Москва» и «Ленин», пролив Вилькицкого перестал быть вечной преградой, Эти богатыри могут пройти его в любое время года. Челночная операция! Так называют моряки работу ледоколов в проливе Вилькицкого. Ходят они по нему взад и вперед, проводя корабли из Карского моря в море Лаптевых и обратно. Ледокол — ткацкий челнок, а караваны — нитки.
Особенно много дел в конце навигации, когда нужно быстро выводить транспортные суда из восточного сектора Арктики. Загоститься до октября опасно: льды окрепнут, и выбраться на чистую воду будет очень трудно. Не приспособлены корпуса обычных судов к большим льдам. Вот почему так торопились мы на помощь старым ледоколам. На запад нужно было вытащить пароходы: «Тбилиси», «Псков», «Механик Бон-дик», дизель-электроходы «ЦимлянскГЭС», «АнгарГЭС», ледокольный пароход «Леваневский». Атомоход «Ленин» стал главной ударной силой в челночной операции по проливу Вилькицкого. В солнечный полдень над ледоколом появился самолет ледовой разведки ЛИ-2. Прилетел капитан-наставник ледокольной группы штаба проводки западного сектора Северного морского пути Герман Васильевич Драницын. Сделав несколько кругов, крылатый разведчик промчался низко над атомоходом и с точностью снайпера сбросил на капитанский мостик вымпел с картой ледовой обстановки в проливе Вилькицкого и в море Лаптевых. — Корабли ждут вашей помощи,— громко прозвучал по радио голос Драницына.— Желаю удачи!
…Ледоколыцики любят свое дело и гордятся им. Есть в нем что-то особенное, глубоко волнующее. Человек может часами глядеть на бело-голубую бесконечность и думать. О чем? О семье, о друзьях, о родной стране, что наделила его, моряка, таким удивительным могуществом. Человек; слушающий скрежет льда под форштевнем, наблюдающий, как лопаются толстенные льды, чувствует себя необыкновенно сильным. Вот почему так приятно стоять у фальшборта и думать. Третий день дуют северные ветры. Пролив Вилькицкого закупорился наглухо. Теперь для ледоколов самая работа — пробивать каналы каравану судов в десятибалльном льду.
С дизельным ледоколом «Красин» атомоход повстречался глубокой ночью. Ледоколы гудками поприветствовали друг друга, капитаны по радио кратко обменялись новостями. А потом диалог:—« Богаты свежей капустой? Соскучились по борщу? — Есть. Поделимся,— ответили с «Ленина». Оба ледокола медленно сошлись бортами. Из рук в руки аккуратно переданы мешки с душистыми, пахнущими землей в золотой российской осенью овощами. У моряков ледокола «Красин» давно зима. Они вышли из порта Мурманск в июне месяце, а сейчас уже начало октября. Конец навигации. Овощи это не только борщ, это добрая весточка из дома, где еще не завершена уборка урожая. Вот почему из-за нескольких мешков капусты корабли застопоривают ход и швартуются в ледовом море. Так было и теперь. Под утро над белым горизонтом показался чёрный дым. Это шел нам навстречу дедушка арктического ледокольного флота ледокол «Ермак». Корабль заслуженный, легендарный. Сейчас его легко узнают по темной чалме (чёрная труба). Из всех ледоколов он один работает на угле и сильно чадит. Сейчас ледокол «Ермак» пробивался на запад, ведя за кормой пароход «Механик Бондик». Трогательна и символична была эта встреча. Ледокол «Ермак» — первый в мире арктический ледокол — радостно приветствовал гудком своего гиганта внука — первый в мире атомный ледокол. «Ленин» становится впереди его пробивать канал.
Вспомнилась мечта замечательного русского флотоводца - ученого адмирала Степана Осиповича Макарова: именно по идее которого построен ледокол «Ермак». Адмирал считал возможным пройти на специальном корабле к Северному полюсу напролом. Макаров верил, что так будет и что сделают это его соотечественники. — К полюсу напролом! — капитан Соколов улыбнулся, когда я напомнил ему о мечте русского адмирала.— Что ж, это сейчас вполне осуществимо. «Ленин» обладает достаточной мощью, чтобы пройти к полюсу. — Так что же? — И пройдем, в ближайшие годы. А пока это не входит в наши планы. Есть задачи поважней. Согласитесь, что ломиться к полюсу ради спортивного интереса не имеет смысла. Другое дело — выполнить такой рейс с научными целями. Борис Макаров сменился с вахты и пригласил меня в свою каюту. В тот раз я долго беседовал с ним о Пономареве, слушал историю их дружбы…— С Павлом Акимовичем мне посчастливилось нести первую в жизни вахту на верхнем мостике,— сказал Соколов.— Было это в сорок шестом. Я попросил Бориса Макаровича рассказать подробнее об этой вахте. И вот что услышал:
— Я был курсантом Высшего арктического морского училища. Проходил учебное плавание на ледоколе «Адмирал Макаров». Командовал им Пономарев. Назначили меня однажды впередсмотрящим. Волновался ужасно. Сами понимаете: безусому пареньку вдруг выпала честь стоять рядом с таким знаменитым ледовым капитаном. Старался я, что было сил, громко докладывал.
Сперва Павел Акимович приглядывался ко мне со стороны, потом подошел ближе, стал экзаменовать. — Какого типа идет корабль? — Тральщик,— отвечаю. — Его скорость? — Десять узлов. — Верно. А что это за буй справа по борту? — Поворотный. — А вон та веха? — Нордовая. — Так. Родом-то вы откуда, молодой человек. Когда познакомились с морем? Я рассказал. Перед концом вахты Пономарев снова подошел ко мне, потрепал по плечу: — Ну-ну, старайся, капитан, учись! — Словно знал он, что придется нам встретиться снова…И они действительно встретились. В пятьдесят первом году Борис Макарович был уже вторым штурманом на ледоколе «Илья Муромец». Корабль тащил сигару леса в Хатангу. В Диксоне на борт подсел Пономарев, назначенный на корабль капитаном-наставником штаба морских операций. И снова привелось Соколову стоять на мостике вместе с Павлом Акимовичем. Но теперь они разговаривали друг с другом языком судоводителей, сообща делали прокладку курса на картах, определяли свое местонахождение. Всю дорогу Пономарев приглядывался, как штурман «ходит» во льдах, учил его распознавать по едва заметным признакам, где легче вести корабль сквозь белые просторы Арктики. Поинтересовался тогда Соколов, помнит ли Павел Акимович их первую встречу. Капитан наморщил лоб, помолчал с минуту, а потом просто, с улыбкой ответил: «Убей бог, запамятовал. Ведь сколько вас плавало со мной молоденьких курсантов. Теперь уж не забуду: хороших штурманов я всегда запоминаю. А вы старайтесь, у вас получится…»
После этой встречи Соколов повидал много морей, плавал на различных кораблях, ходил в Арктику на ледоколах «Сибиряков», «Белоусов», зимовал в море Лаптевых. Стал старшим штурманом. В портах нередко виделся с Пономаревым. Тот всегда с интересом расспрашивал о делах, а в конце разговора повторял когда-то сказанную фразу: «Старайтесь, у вас получится…»
В ноябре 1958 года Бориса Макаровича назначили старшим помощником капитана на дизель-электроход «Обь», она отправлялась в Антарктику. Побывал Соколов в Мирном, на Земле Королевы Мод. Руководил высадкой научной станции “Лазарев”. Триста километров облетел на вертолете вдоль шельфового ледника с пилотом В. Афониным. Определил место станции и строил ее вместе со всеми. А вернулся домой, послали на «Оби», уже капитаном, к Земле Франца-Иосифа. Рейс этот оценили высоко, похвалили. Вот тогда и встретились они опять. Не успел Борис Макарович вернуться из похода, пришла телеграмма. Приглашали в Ленинград. — Пойдете дублером капитана на атомный ледокол? — спросили его.— Павел Акимович очень бы желал. Все время следил за вашей работой. Кровь ударила в лицо от радости. Так, значит, не случайно проявлял к нему всегда такой интерес Пономарев. Навигация I960 года была для Соколова одной из самых знаменательных в жизни. Теперь он неотлучно стоял рядом с Павлом Акимовичем на мостике атомного ледокола «Ленин». Пономарев уже не экзаменовал, а молча, с улыбкой наблюдал за тем, как работает молодой капитан. Иногда приходилось трудно, нужно было крепко биться со льдами. Если это случалось в вахту Павла Акимовича, за его спиной неизменно появлялся дублер.
— Что, не сидится в каюте? — спрашивал Пономарев.— Ну давай тогда. А я пойду, согреюсь. Капитан спускался вниз. Молча пил крепкий чай, поглядывая в иллюминатор. Он любовался тем, как его молодой друг умело читает ледовую книгу, как послушен ему корабль. Впрок пошла наука. Когда Павел Акимович собирался уходить с атомохода, его спросили, кого он хотел бы видеть своим преемником. И он порекомендовал назначить капитаном Соколова. Так и поступили……Под вечер полная остановка ледокола. Я вышел на палубу, разузнать в чем дело. — Сейчас будем делать околку! — с видом знатока сказал Саша Зюганов.— Льды годовалые с вкраплением пака. Минутой позже Саша признался, что сам еще никогда не видел, как делается околка — это его первый рейс в Арктику. Что же произошло? Оказывается, канал, оставляемый «Лениным», быстро сужался, началось сжатие. Взломанные атомоходом льды сравнительно легко раздвигались «Ермаком», но для парохода «Механик Бондик»  они были опасны — борта у него тонкие и низкие, его затирало, судно отставало. Атомоход прошел немного вперед, потом развернулся и двинулся назад. С хрустом лопалось белое поле, во все стороны поползли трещины. «Ленин» миновал караван, снова сделал поворот и направился обратно вдоль других бортов кораблей: он словно вспахивал ледяную броню вокруг судов. Чтобы идти быстрей, без задержки, ледокол «Ермак» взял «Бондика» на буксир, плотно притянув нос парохода в специальный вырез на своей корме. Караван тронулся дальше. Боцман Мишин с улыбкой наблюдал за работой атомохода. Он-то, старый полярный моряк, знал толк в ледовых кораблях. Не выдержал, пробасил: — Ну и силища, скажу я вам. Как по чистой воде ходит: расступись, Арктика!..Челночная операция. День и ночь грохочет в борта ледяная стихия. Особенно тяжело было в районе между мысом Шмидта и западной частью моря Лаптевых, близ островов Комсомольской Правды. Тут и работал атомоход. Проведены суда «ЦимлянскГЭС», и «Псков». Они идут в Мурманск, а наш «челнок» снова спешит на восток, сражаясь со льдом. Льдины разные — толстые и совсем тоненькие, хрупкие и плотные, крепкие и мягкие, как сыр, но, ледокол медленно  и уверенно идёт вперёд.

ЛЬДЫ


Я новичок в арктических морях и, скажу честно, поначалу не очень-то интересовался, какие, бывают льды. К тому же атомоход так легко с ними расправлялся. Непонятным только было иной раз, почему это капитан или вахтенные штурманы меняют курс, останавливают ледокол, а порой даже отходят назад — шли бы себе прямо. Однако именно тут, в проливе Вилькицкого у мыса. Челюскина, привелось познакомиться мне с такими странными, на первый взгляд, терминами: «водяное небо», «ледовое небо».
Следует сделать небольшое отступление и поговорить вообще о том, что такое ледовое плавание и какие бывают льды. Поучительны беседы об этом с Георгием Осиповичем Кононовичем, большим знатоком северных морей. Более двадцати лет провел он в Арктике: летом плавал, зимой ездил на собаках и оленях. В этот рейс Кононович был назначен капитаном-наставником. Кстати, почему наставником, спросите вы. Разве нельзя доверять выполнение задачи одному капитану? Объясню. Наставник в данном случае не означает учитель или строгий инспектор. Это слово имеет у моряков другое понятие: добрый советчик, помощник, если хотите — друг. И кто бы ни командовал в этом походе атомным кораблем, на него обязательно назначают и наставника. Дневную вахту на мостике Георгий Осипович нес обычно с 12.00 и до 18.00 (вахта на судах — четыре часа). В тот раз атомоход проводил караван сквозь восьми – девятибалльный лед. Опять же следует объяснить: бальность определяется степенью покрытия льдом поверхности моря. Десять баллов — значит, все вокруг сплошь затянуто льдом (толщина его не берется во внимание). Кононович в бинокль внимательно оглядел горизонт и скомандовал матросу: — Лево руля! Ледокол сделал плавный поворот в указанном направлении. — Так держать! — Есть так держать! Теперь нос ледокола смотрел на темное туманное облако, смазывающее черту горизонта. — Почему вы повернули атомоход именно в эту сторону? — полюбопытствовал я. Кононович улыбнулся. Посопел потухшей трубкой и ответил, растягивая слова: — Знамение северной природы! Глядите: справа горизонт чист, светлое белесое небо — значит, там сплошные льды, а слева темно — это парят разводья, там вода. Отсюда и понятия «ледовое небо», «водяное небо». Сама природа помогает нам, капитанам.
 Но ведь если искать воду — значит, петлять, удлинять путь? — На этот вопрос я отвечу вам старым академическим определением: «длинный путь по чистой воде всегда короче короткого пути во льдах». И любое судно, даже ледокол, даже такой мощный, как наш корабль, всегда будет избегать встречи с тяжелым льдом и искать разводья. Мастерство полярного капитана оценивается тем дороже, чем выше его умение определять структуру льда и находить среди полей чистую воду. Арктический судоводитель должен вызубрить наизусть книгу ледовых законов, проникнуться уважением к каждому ее параграфу. Иначе ему нельзя доверять судно. Уже поздней, на мостике, в рубке, библиотеке, в каюте капитана, у камина, который очень располагает к беседе, я пополнил свои познания в области льдов. Коротко поделюсь. Морская вода замерзает при температурах ниже нуля. Чем солоней вода, тем ниже температура ее замерзания. Лед начинает образовываться постепенно. Сперва появляются первичные кристаллы, имеющие форму очень тонких шестигранных призм, похожих на иголочки. Они пресные. Скопление таких кристаллов на поверхности воды очень напоминает пятна жира на остывшем супе, и моряки называют их салом. При дальнейшем охлаждении сало начинает смерзаться, и, если море спокойно, появляется прозрачная, как стекло, ледяная корка – нила-с. Этот лед уже соленый. Если в это время идет снег, образуется мутный, белесоватый, непрозрачный и неровный лед — молодняк. При ветре и волнении нила-с и молодняк разламываются на куски, которые, сталкиваясь, обивают углы. Тогда появляются круглые льдины — блинки. А станет тихо, они смерзнутся и образуют сплошной блинчатый лед. . На отмелях и у берегов лед образуется быстрее. Примерзший к берегу лед называют припаем. В тихую и морозную погоду он растет очень быстро, а поднимется волнение — отрывается и уносится в открытое море. Так возникают плавучие льды. Если их площадь более одной морской мили — их называют ледяными полями. Между такими полями быстро образуется лед и в открытом море. Поля растут все больше и больше с усилением зимних холодов. Поля многолетние, многометровые ученые и моряки называют паком (паковый лёд).
В этом рейсе атомоход захватил начало арктической зимы, и мне посчастливилось посмотреть самому всю эту метаморфозу. Лед растет очень быстро и в толщину. Помню результаты замеров. При морозе минус двадцать пять градусов за сутки лед прибавлял до трех сантиметров. С каждым днем ломать его было все труднее. Упомянем еще несколько ледовых терминов. Ропак — это одиночная толстая льдина, вставшая на дыбы и в таком положении вмерзшая в окружающее поле. Торосы — ледяные валы, образующиеся при сжатии ледяных полей. Иногда торосы достигают высоты в несколько десятков метров и представляют собой серьезное препятствие даже для самых мощных ледоколов. Вот кратко, с чем может встретиться в пути корабль, попавший в Арктику. Короткое лето, еще более короткие весна и осень и длиннющая зима. Это и есть Арктика. К зиме, когда ледовая броня крепчает, все суда должны своевременно покинуть моря, иначе затрет в белых полях, и тогда дрейфуй до весны. Никогда еще ни одно судно не отправлялось в высокие широты с началом зимы и не вырывалось из них зимой. Никогда, и вот…На борт ледокола «Ленин» поступила радиограмма. В ней лаконично излагалось новое важное задание: атомному ледоколу предписывалось принять с идущего на запад ледокольного парохода «Леваневский» зимовщиков станции “Северный полюс - 10”,  с полным снаряжением будущей дрейфующей станции; затем взять курс на восток, пересечь море Лаптевых, Восточно-Сибирское море, вблизи острова Врангеля повернуть на север и войти в тяжелые льды Айонского массива. У 75 гр. с. ш. с борта корабля должна быть произведена высадка дрейфующей станции “Северный полюс-10” на уже разведанную с самолёта льдину. В короткий срок с помощью экипажа судна на льдине нужно построить взлетно-посадочную полосу, которая будет промежуточной базой авиасвязи со станцией “Северный полюс-8”  (Дрейфующая станция “СП-8” просуществовала до начала марта 1962 года. Ее сняли самолетами, так как льдина разрушилась) Дрейфуя, она в ту пору оказалась относительно нас по ту сторону Северного полюса. Такой была первая часть задачи. Выполнив ее, ледокол с участниками экспедиции «Север-13» должен был отправиться в еще более высокие широты и, следуя на запад вдоль границы паков, установить на них пятнадцать дрейфующих автоматических радиометеостанций (ДАРМС-ы) и радиовех. Эта работа очень сложна и необычна, ведь корабль должен производить ее в условиях полярной ночи. Еще никогда в истории в такую пору суда не ходили по Северному Ледовитому океану.
Через час о предстоящем походе было объявлено всему экипажу ледокола. Состоялось общее собрание членов экипажа. Рейс единогласно решили посвятить XXII съезду Коммунистической партии Советского Союза.

 

Яндекс.Метрика