A+ R A-

Тесный океан 1 - 20

Содержание материала

 

Ниже этих кают, на палубе «В», затопило знаменитый гараж лайнера, вмещавший пятьдесят автомобилей, которые въезжали туда прямо с причала. Вода быстро залила девять автомашин. Среди них находились опытная модель фирмы «Крайслер корпорейшн» стоимостью 100 000 долларов, на создание которой было затрачено пятнадцать месяцев, и "Роллс-Ройс" известного в свете Эдварда Паркера, возвращавшегося во Флориду, на Майами-Бич, после медового месяца, проведенного в Париже.

Но самый жестокий удар нос «Стокгольма» нанес пассажирам на палубе «С», где были сосредоточены наиболее тесные и дешевые каюты «Андреа Дориа». Находившиеся в них пассажиры (большинство — семьи итальянских эмигрантов) не имели возможности спастись. Дань, которую собрала смерть в тринадцати каютах правого борта, превзошла своим обилием число всех остальных жертв на судне. Одиннадцать из этих кают стали могилой для двадцати шести человек. Смерть, вероятно, настигла их врасплох. Если некоторые и не погибли под ударом носа «Стокгольма», то несомненно через несколько секунд захлебнулись в воде, когда «Андреа Дориа» накренился на правый борт и палуба «С», расположенная у нормальной ватерлинии, погрузилась в волны.

Одна из этих кают в момент столкновения была пустой. Ее обитатели в последний вечер рейса все еще развлекались наверху в салонах. В каюте 664 снесло правую стену и в образовавшийся пролом хлынула вода. У противоположной стены на верхней койке лежал четырнадцатилетний итальянский мальчик Антонио Понци, который направлялся к матери в Ньюарк. Оказавшись прижатым вместе с койкой к потолку, он стал звать на помощь соседа по каюте — Антонио Ломбарди, юношу из штата Род-Айленд. Он сумел отпереть дверной замок, но открыть дверь был бессилен. Тогда, по колено в крутившейся водоворотом черной воде, он пробрался к подростку и протолкнул его в коридор через узкое отверстие между верхней койкой и потолком. Затем снова принялся толкать, расшатывать перекосившуюся дверь. Внезапно на пол упал железный брус. Схватив его, Антонио Ломбарди стал орудовать с отчаянием, силой и поспешностью человека, борющегося за свою жизнь, и разбил дверь. Насколько известно, спастись из пострадавшей в столкновении секции правого борта палубы «С» удалось только этим двум пассажирам.

Дым, пыль, вода, смешавшаяся с липким мазутом и маслом из лопнувших цистерн и трубопроводов, заполняли коридоры палуб, сея повсюду страх и неразбериху.

В результате страшного удара огромное судно задрожало от носа до кормы. Зазвенели и с грохотом опрокинулись на пол бутылки с винами, расставленные по полкам баров и салонов прогулочной палубы. Под грохот падающих тел прервались танцы; в салоне первого класса «Бельведер», наиболее роскошном ночном клубе судна, с эстрады вместе с инструментами упали вниз головами музыканты, повторявшие, уже в который раз, популярную мелодию «Arrivederci, Roma!» (До свиданья, Рим!). Бармен, перемахнув через стойку, стремглав бросился вон. Седовласый метрдотель, бегая между столиками, пытался заставить сбитых с толку пассажиров успокоиться. В первое мгновение растерявшиеся от неожиданности пассажиры стали убеждать друг друга, что ничего серьезного произойти не могло. Моррис Новик, организатор и редактор радиостанции в Нью-Йорке, ведущей передачи на итальянском языке, тоже стремился успокоить всех:

— Право,  ничего особенного  не  произошло, — говорил  он. Давайте посидим спокойно, пока не узнаем, что случилось.

Большинство присутствовавших в салоне не испытывали волнения. Некоторые бросились к задрапированным портьерами иллюминаторам, но из-за тумана разглядеть что-либо было невозможно. Женщины, у которых внизу, в каютах, спали дети, поступили так, как поступает любая мать.

Одна из них, актриса Рут Роман, сняв туфли и забыв о партнере, стремительно выбежала из салона. Прибежав в свою двойную каюту 82—84, она увидела, что ее трехлетний сын все еще спит.

—  Проснись,  Дики, — ласково   сказала   она,   тряся   его   за плечо, — сейчас мы поедем на пикник.

Крепко сжав левую ручонку сонного сына, прихватив из каюты спасательные нагрудники и одеяла, она отправилась на «пикник».

В салоне «Бельведер» после столкновения только и говорили о причине толчка.

—  Мы налетели на айсберг, — громко воскликнул женский голос.

—  Это был взрыв в судовых машинах, — уверенно заявил какой-то мужчина.

Остальные считали, что судно наскочило на неразорвавшуюся мину, на затонувшие остатки кораблекрушения, на маленькую рыбачью лодку, на крупный грузовой пароход. Догадок было много, страха — почти никакого. Присутствовавшие в салоне пассажиры первого класса ожидали, что вот-вот им все объяснят, дадут какое-нибудь указание, поэтому многие не расходились.

В танцевальном зале второго класса было менее спокойно. Тотчас после столкновения музыканты попытались подхватить прерванную мелодию, но через несколько тактов погас свет и оркестр смолк. Столы и стулья  опрокинулись и  вместе с  официантами, танцорами, зрителями, напитками, посудой полетели через весь зал. В течение нескольких секунд, пока снова не зажегся свет, все оказалось перевернутым  вверх дном. Столы  и стулья загородили выход, и людям, пытавшимся   покинуть зал, пришлось карабкаться через них. Одновременно другие пассажиры силились протолкнуться внутрь танцевального зала, который по аварийному расписанию считался пунктом сбора пассажиров второго класса.

В салоне третьего класса, одной палубой ниже, где играл любительский оркестр, состоящий из членов команды, также царили беспорядок, испуг, растерянность и страшный шум.

Молодому генуэзскому врачу Франко Фушо, направлявшемуся для продолжения образования в университет штата Огайо, показалось, что пришел конец света. Потом сквозь оглушительный шум он услышал из громкоговорителя «пронзительный крикливый голос», но понять сделанное по-итальянски объявление он не смог.

Полнейшая паника охватила находившийся еще одной палубой ниже ресторан туристского класса, где пассажиры с увлечением следили за проделками Джейн Рассел и Джефа Чандлера в кинофильме «Светлячок». Но вдруг одна из зрительниц, медицинская сестра Тереза Лафламм, с удивлением заметила, что ее зажигалка вдруг стала скользить поперек стола. В темноте она не могла определить, что судно в этот момент резко меняет курс влево и грохот столкновения оказался для нее неожиданным. Ее швырнуло на палубу вместе с опрокидывавшимися столами. Когда дали свет, она увидела настоящее столпотворение. Кричащие, плачущие люди силились подняться на ноги и снова падали. Сказав себе: «Надо избежать паники»,— она попыталась успокоить кричавшую от страха женщину, но та убежала. Она принималась успокаивать то одну, то другую пассажирку, но почти все стремились поскорее выбраться вон, а те, кто не рвался наружу опустившись на колени, молились или плакали.

Из свалки первому удалось выбраться Джеку Грюбенману, который случайно сидел вблизи выхода. Он решил сходить в свою каюту, расположенную одной палубой ниже, за спасательным нагрудником, быстро сбежал по оказавшемуся рядом трапу на палубу «А» и сразу упал там на колени, задохнувшись от дыма и пыли. Спуститься по трапу оказалось делом простым, но для того, чтобы пробиться из кормовой в среднюю часть судна, потребовался почти час. Возможно, что путь показался ему долгим, так как коридор был забит людьми в ночном белье, проталкивавшимися к трапам, возле каждой двери и каюты образовались заторы. Каюта 290, которую он занимал вместе с тремя другими мужчинами, была пуста. Вспомнив про своего брата Дона и его жену Виолетту, размещавшихся в соседней каюте, которая также была пустой, Джек поспешно схватил три спасательных жилета. Но только он вышел в главный коридор, как его заметили два огромных итальянца из числа пассажиров и, не говоря ни слова, напали на него. С трудом Грюбенману удалось удержать только один спасательный жилет, который он тут же поспешно натянул на себя.

Собственно, ему и не следовало бороться за спасательный жилет, припасенный для своей невестки Виолетты Грюбенман, потому что, прежде чем покинуть каюту 288, она поверх ночного халата не забыла надеть свой собственный спасательный нагрудник. Виолетта сразу догадалась, что произошло. Ведь только днем, с наступлением тумана, она с друзьями строила догадки, что будет делать каждый из них в случае столкновения. Однако высказанные его предположения оказались далеки от действительности. В дымном коридоре царила паника. Люди бежали в обоих направлениях. Слышались крики и причитания. Виолетта Грюбенман направилась к ближайшему трапу, но, не доходя до него, оступилась, ударилась о стену и покатилась на пол. Люди наступали на нее, но не останавливались.

— Пошли дальше, — крикнул какой-то мужчина, на мгновение задержавшись около ее распростертого тела. Но увидев повернувшееся к нему окровавленное лицо, он нагнулся и стал помогать подняться на ноги.

Когда муж Виолетты, Дон, сидевший в баре туристского класса, взглянул в иллюминатор, то как раз в тот момент там промелькнула осыпанная дождем искр белая надстройка «Стокгольма». Он бросился в каюту, где оставил жену. Но спустившись только этажом ниже в кормовую часть палубы фойе, он попал в самую гущу обезумевшей от паники толпы, вырвавшейся из кинозала. Людской поток подхватил и затащил его опять одной палубой выше, в салон туристского класса, превратившийся в импровизированное место сбора по аварийному расписанию. В этом салоне сосредоточилось около двухсот пассажиров.

Какой бы ни была паника, охватившая пассажиров «Андреа Дориа» немедленно вслед за столкновением, но вскоре даже в темном кинозале она стала успокаиваться, уступая место общей неразберихе. Пассажиры, застигнутые в различных салонах, барах, комнатах для карточной игры, библиотеках, а также в бальных залах, расположенных на верхних палубах судна, стали расходиться по своим местам.

Актриса Бетси Дрейк, жена известного киноактера Кэри Гранта, занимала на шлюпочной палубе  одну  из  двадцати девяти просторных одноместных кают первого класса. Она накинула на себя только что снятую одежду и вышла коротким коридором на открытую палубу, с которой были видны спасательные шлюпки,  висевшие  вдоль  поднятого   кверху борта  судна. Лишь позднее она узнала,  что  эти   шлюпки   нельзя было спустить на воду.  Двумя   палубами   ниже   жительнице   Бруклина Анджеле Грилло, занимавшей тесную каюту в кормовой части по левому борту судна, пришлось в течение двадцати минут с отчаянием  растаскивать багаж, заваливший дверь каюты, чтобы выбраться из нее вместе  со своим  трехлетним  сыном  Антони. Еще двумя палубами ниже отчаяние довело до истерики жительницу Бирмингема Фанни Уэллс, занимавшую с тремя маленькими детьми каюту на палубе «А». Хотя выход из ее каюты был свободен, уйти она не могла, потому что рука младшей дочери Роз-Мари оказалась прижатой койкой к переборке.

Там же, на палубе «А», растерявшаяся американская туристка, решив, что судно взорвалось, голой вскочила с койки и бросилась вон из каюты. В коридоре ее подхватил человеческий поток, и среди толкотни и воплей она не сразу обратила внимание на взгляды окружающих. Спохватившись, она была вынуждена, расталкивая людей, вернуться в свою каюту за пижамой, аккуратно сложенной под подушкой.

Двадцатишестилетпяя американка, возвращавшаяся после работы за границей, оказалась придавленной свалившейся на нее верхней койкой. Тщетно пытаясь выбраться, она плакала и кричала, пока, наконец, дверь каюты не распахнулась и высокий худой стюард, подхватив ее с обломков койки на руки, вынес в коридор. Почувствовав себя в безопасности, она вдруг с ужасом увидела, что обнажена.

— Отпустите меня! Оставьте меня в покое!—принялась она умолять стюарда, но тот все бежал. Она стала колотить его кулаками в грудь. Но он, очевидно от охватившей его растерянности, даже не сознавал, что несет женщину, а не чемодан. Наконец, он выронил ее. Тогда она вернулась в каюту, чтобы одеться.

Но большинство пассажиров успели одеться или хотя бы накинуть поверх ночного белья купальный халат. Многие прихватили с собой чемоданы. Возвращавшийся из Саудовской Аравии служащий фирмы «Арамко» Эллис Д. Хилл не забыл даже запастись для своих двухмесячных близнецов бутылочками с молоком и кипяченой водой.

Встречались и такие, кто оделся «подобающим» для катастрофы образом. Например, Джозефина Форнаро, возвращавшаяся к себе в Роксбари в штате Массачусетс после первого за сорок шесть лет посещения Италии, надела платье, чулки, туфли, два свитера, жакет и шляпу. Эта дама в возрасте семидесяти двух лет не смогла разыскать всего лишь... спасательного нагрудника. Она была совершенно спокойна. Уверенность изменила ей, когда она увидела выбравшихся с нижних палуб перепачканных мазутом людей в ночном белье. «Вряд ли я выживу»,— твердила она про себя.

На уровне палубы «С» проходила нормальная ватерлиния судна. Палуба «А», выделявшаяся на черном корпусе лайнера узкой белой полоской, называлась в практике судостроения палубой переборок. Ее стальная поверхность перекрывала сверху поперечные переборки, делившие судно на водонепроницаемые отсеки. Если бы эта палуба представляла собой сплошное перекрытие без отверстий для трапов (ничего лучше с точки зрения обеспечения плавучести судна быть не может), то вода, затопившая один из отсеков, не смогла бы перелиться в другой отсек. Однако тогда нельзя было бы проникнуть через эту палубу внутрь судна. Необходимо какое-то компромиссное решение. Военные корабли, конструируемые с расчетом сохранения плавучести при серьезных повреждениях, имеют в палубе переборок минимальное количество небольших по размерам люков для трапов. Но пассажирские лайнеры строятся для перевозки людей. На «Андреа Дориа» через палубу переборок проходило семнадцать трапов, и они, совершенно необходимые на таком длинном судне, превратились теперь в стоки, по которым забортная вода, затопившая палубу «А», проникла на нижние палубы.

Пассажиры, размещавшиеся на палубах «В» и «С» и не успевшие выбраться наверх в первые пять или десять минут после столкновения, теперь вынуждены были преодолевать потоки черной от мазута воды, стекавшей по накренившимся трапам. Это было ужасно!

Люди быстро поняли, что ползти было легче, чем идти, оказывать помощь соседу было лучше, чем пытаться протолкнуться вперед, молиться, преодолевая ступеньку за ступенькой было благоразумнее, чем кричать в муке беспомощности.

Слабым, престарелым и детям, бежавшим от опасности с нижних палуб, команда и пассажиры оказывали помощь. Родители несли детей на плечах и за спинами. Самый ужасный вид имел отсек, по которому нанес удар «Стокгольм». Там стоял густой дым, смешавшийся с цветной пылью, все палубы были залиты водой. Матросы поспешно закрыли дверь, скрывшую разрушения от взоров находившихся на левом борту пассажиров.

Люди выскакивали в коридор в ночном белье, задыхаясь от дыма и пыли.

— Оставить судно! — кричали два каютных стюарда. Красивая  двадцатичетырехлетняя  итальянка Лилиан Донер ехала в Нью-Джерси к мужу, с которым познакомилась, когда он находился с американским флотом в Неаполе. Она посадила на плечи двухлетнюю дочь Марию и направилась к трапу.

Сапожник Поль Серджио вместе с женой пытался проникнуть в правую часть отсека. Они выскочили из каюты в одном белье, не надев спасательных нагрудников и оставив там все вещи и письмо, написанное женой сапожника Маргарет родителям в Италию, в котором она восторгалась чудесным благополучным плаванием.

Люди, стремившиеся к центральному трапу, образовали в коридоре левого борта свалку, и один каютный стюард энергично растаскивал за руки и за ноги барахтавшихся на накренившейся палубе. Другой стюард преградил путь Серджио в коридор правого борта.

— Судно тонет! — крикнул он ему, преодолевая стоявший гам. — Давайте наверх, наверх, — настаивал стюард, указывая на трап.

Пока другие проскакивали мимо, Серджио пытался объяснить, что в каюте 656 по правому борту находилась жена его брата с четырьмя детьми, которую он вез в Америку. Серджио двадцать семь лет успешно проработал в Саут-Бенде. Два года тому назад он вызвал к себе брата Росса, столяра, приехавшего вместе с семнадцатилетним сыном Антонио.

Теперь Серджио с женой посетили родину, навестив родственников и захватив в Америку семью брата. Серджио хотел объяснить, что жена его брата Мария была в каюте вместе с детьми — Джузеппе, Анной-Марией, Доменикой и маленькой Рокко.

Но стюард настойчиво доказывал, что на правом борту за дверью никого не осталось:

— Все пошли наверх и вам тоже надо идти туда. Судно тонет и все должны его оставить.

Полю и Маргарет Серджио не оставалось ничего другого, как вместе со всеми начать восхождение. Их поиски все равно не увенчались бы успехом, так как при столкновении каюта 656 оказалась непосредственно под ударом «Стокгольма» и мгновенно погрузилась в волны. Мария Серджио и четверо ее детей погибли. Через три каюты от них погибли с тремя дочерьми Микаэл и Мария Руссо, также направлявшиеся в Америку в поисках новой жизни.

Полю и Маргарет Серджио вместе с сотнями других пассажиров туристского класса, размещавшихся на палубах «В» и «С», пришлось подниматься наверх очень долго. Несмотря на опасение, что накренившееся судно уже тонет, все шли вверх очень медленно, ступенька по ступеньке. Не обращая внимания на крики, плач и причитания, приходилось внимательно следить за каждым шагом, чтобы в результате малейшей неосторожности не оказаться растоптанным толпой.

По большинству трапов наверх взбирались мужчины, женщины и дети, а вниз лилась смешавшаяся с мазутом вода. Проникая через зияющую пробоину в борту «Андреа Дориа», морская вода растекалась по всей длине палубы «А», а затем, когда судно испытывало бортовую качку, проникала через трапы вниз, на палубы «В» и «С» и в машинное отделение. Беспорядок усугублялся еще и теми, кто пробивался через толпу вниз, в свои каюты, разыскивая близких, ценности или спасательные нагрудники. В первые минуты после столкновения по судну одновременно перемещалось в общей сложности 1000 человек.

Чтобы добраться с палубы «С» на прогулочную, минуя по пути пять промежуточных палуб, все без разбора мужчины и женщины, старые и молодые, должны были приложить немало усилий. Через полтора часа, достигнув цели, все были утомлены, как после тяжелой изнурительной работы. Людям казалось, что они, полуживые, обречены на вечное пребывание в преддверии ада.

 

Яндекс.Метрика